– Ко мне! Нашел!
Он, сидя на корточках, деловым взглядом оценивает находку. Гипсовый воротник приземлился рядом.
– Кыш! – машет рукой на мух, облепивших лепешку. – Кыш! Не заносите заразу.
Сирай в задумчивости рядом. Гришка подошел с зелеными листочками в руке.
– Где платочек? Давайте сюда.
Распустил голубоватую ткань на полоски.
– Чистой палочкой ну-ка кусочек.
– Вот с этого краешка погуще, – показывает Щорс пальцем.
– Сам вижу, – раздражается подсказке, принижающей его значительность в действе, Гипсовый воротник и тычет стебельком ромашки в лепешку.
И уже через пять минут главный специалист наставляет приятеля, который вертит замотанным пальцем, рассматривает его.
– Дня через четыре снимешь повязку. А пока не мочи, не трогай.
Улыбнулся.
– Два часа не есть.
– Почему? – не уловил шутки Щорс.
– Как почему…– поспешил было показать свою понятливость Гипсовый воротник, но тут же осекся и преданно смотрит на главного специалиста, который продолжает:
– В общем, береги. И никакого врача. Они тебе налечат.
– Точно говоришь, – слышится спешное ассистентское подтверждение.
А через недельку два друга сидели под яблоней в саду Сираевой тещи. Яблоня этим летом отдыхала, плодов на ней не было. Необремененные ее ветви покачивались на ветру. Рядом вдоль ограды кустился вишарник со взъерошенной после сбора ягод зеленой листвой.
– Любому организму требуется отдых, – рассуждает Гришка. – Значить, яблочного вина нынче не попробуем. Но ты не унывай. Я вчера возвращался с рыбалки, заглянул на кладбище. Дай, думаю, проведаю соседа. А там вишни! Только за пятью ближними могильными оградками насчитал. Так что утром с ведерцем ко мне. А палец-то пока снова перевяжи. Чтоб не взбередить ранку. Прирос ведь таки. Потемнел. Это пока. Все рассосется.
МЫТАРЬ
Вот что скажу я: вы не запугивайте Саньку налоговой полицией. Даже, наоборот, тех полицейских можете Санькой припугнуть, если, конечно, они сами не успели набраться страха от существования этого Джека-потрошителя. Потрошителя кошельков мирных сограждан, которые должно бы держать на учете и опустошать тем самым полицейским. Санька любому, самому дотошному налоговику, даст фору, случись состязание. Так что пусть бы сам приснопамятный Починок – бывший командир армии мытарей российских, взял да обратился в свое время к Саньке. Первоначально изловив его. (А это ведь ой какая труднорешимая задача!) Чтобы провел Санька всероссийский семинар с теми незадачливыми, как и сам министр, специалистами ведомства по выколачиванию денег для казны. (А то ведь сколько еще можно биться, как рыба об лед, изобретая колесо – то бишь сочиняя налоговый кодекс. Словно не тысячу лет уже нашей государственности. Словно не было до нас в природе системы налогообложения. В который раз мы, порушив страну, вновь и вновь превращаемся, как выразился поэт, в страну-подросток. Впрочем, страна-подросток – ничего плохого в том нет. А вот вечный подросток – это уже, как говорится, диагноз.)
Увидел я Саньку однажды вечерком близ комка, как первоначально именовались ларьки, выросшие, словно грибы после дождя, повсеместно в городах и весях с наступлением того самого времени (а правильней – безвременья) рыночной экономики. Вижу, о чем-то шушукается парень с пацаненком, а потом вложил ему в руку бумажку – оказалось, деньги. Пострел, вприпрыжку так, бежит к комку, протянул деньги в окошко. Санька притаился, тянет шею – наблюдает. И только малец, получив в одну руку жвачку в яркой обертке, в другую сдачу, отошел от витрины – Санька шасть сюда же.
– Так, девушка, покажите чек, который выбили мальчику.
А девушка: ы… мы…
– Да я… – говорит. – Да вот… – говорит.
И ничего вразумительного не может сказать, словно язык ей свело. А наш затейник уже вытянул из нагрудного кармана удостоверение и ловко так, одной рукой развернув, кажет в окошко.
– Налоговая служба.
Выждал несколько мгновений, чтобы лицо обличенной обрело достаточную бледность, и продолжает:
– У вас что, кассовый аппарат не работает?
– Работает, – еле слышится торопливый лепет встречь строгому вопросу.
– Так, может, вы не знаете порядка? Знаете, что покупателю надо выдавать чек к покупке?
– Знаю.
– А знаете, на сколько минимальных окладов штрафуется нарушение?
Чем тише становиться голос уличенной, тем строже и громче рубит фразы обличитель. Он достал из того же кармана ручку, сшитую пачку листочков – должно, квитанции.
– Ну что, на полную катушку будем оформлять или на первый раз семьюдесятью тысячами обойдемся? – тычет проверяющий ручкой в квитанцию. (Для грядущих поколений, дай то бог, это будет в диковинку. Но было дело, оперировали мы когда-то тысячами, а иногда уж и не шибко богатые – даже миллионами рублей.)