Интала-Аю осталась в гостиной одна. Разговор можно было считать проваленным. Интала-Аю поняла где ошиблась, она сработала слишком грубо и слишком быстро, что-же сама виновата. Энвер оказался вовсе не дураком, а взрослым мужчиной, который разочаровался в Первых Мирах, и которого не заманить лозунгами высоких идей или воззваниями к совести. Интала-Аю сама была такой-же, она прекрасно понимала свое место при королеве, и конечно дорожила статусом. И у нее был кризис, когда казалось? что просто нет смысла в таком существовании, что она пустышка, которая держится при дворе только по причине благосклонности королевы. Но Интала-Аю была умной и рассудительной девушкой, она нашла выход, который заключался в том, что нужно было работать как можно больше и лучше, и приносить своей работой пользу не только себе и королеве, но и многим многим людям. С того момента как Интала-Аю для себя определила основные принципы своей жизни на Райкале, она стала заниматься благотворительностью, сама явилась автором и разработчиком нескольких законов, которые помогали устроится и найти свое место на Райкале выходцам с других планет, и уже вплотную подошла к тому, что королева согласилась представить законопроект и конструктивный план по ликвидации рабства во Вселенной. План который касался и ее родной планеты, которая до сих пор существовала с тем общественным устройством, что и при ее рождении.
Занимая высокое положении при дворе Райкаля, Инатала-Аю все никак не могла уловить истинную причину не желания Первых Миров бороться с рабством. А это была действительно проблема с большой буквы. Миллионы гуманоидов во вселенной находились в рабстве, рождались в рабстве и в рабстве умирали. В рабство мог попасть любой, и никто от этого не был застрахован. И все же рабство продолжало существовать. Первые Миры вяло боролись с пиратством, и периодически ликвидировали тот или иной рабский рынок или отстойник, но на мете одного уничтоженного тут же возникало два новых. Удаленность планет друг от друга, разные общественные, государственные устройства, религии и традиции порождали между планетами все больше противоречий. Пропасть между Первыми Мирами и населяющими их древними расами, и остальными Разумными мирами была казалось непреодолимой. И вот когда Интала-Аю практически коснулась рукой заветной мечты, мечты что-то изменить в этом мире, все рухнуло. И этот несносный Энвер теперь мешал как камешек в туфле, и идти можно, но особо не разбежишься, быстро сотрешь ногу в кровь. Нужно было что-то решать, причем быстро, время работало во вред Интале-Аю и она не могла терять его, пытаясь склонить упрямца на свою сторону. Девушка была уверена, что в открытой схватке безусловно проиграет Энверу, который был почти на голову выше нее и шире в плечах чуть ли не в два раза. Действовать хитростью Интала-Аю тоже не могла, не было времени разрабатывать долгие изощренные планы. Тяжело вздохнув, Интала-Аю оставила свой бокал на столе, рядом с недопитым бокалом Изета, и в полной тишине ушла в свою комнату. В коридоре, напротив двери ведущей в комнату Изета, она прислушалась. Из комнаты Энвера не доносилось ни звука. Непроизвольно раздраженно цокнув языком, Интала-Аю зашла к себе и закрыла дверь на замок.
Утром Интала-Аю встала поздно, и с больной головой, сказывалась предыдущая бессонная ночь и напряженный день. Тяжело поднявшись с кровати, девушка направилась в душ, и долго стояла под упругими, горячими и сильными струями воды, которые массировали напряженные плечи и спину. Насухо обтершись жестким полотенцем, Интала-Аю надела одни из привезенных с собой брюк и черную футболку, волосы затянула в хвост. Выйдя из свой комнаты, девушка почувствовала, что в доме витает вкусный запах еды, и удивленно хмыкнула. Если Энвер приготовил завтрак не только себе, но и ей, это можно считать попыткой примирения после так неудачно завершившегося разговора вчерашним вечером. Тихо ступая, девушка зашла в кухню. Энвер стоял отвернувшись к плите, он жарил на сковороде бекон.
— Присаживайся, — не глядя на девушку сказал Изет.
Интала-Аю послушно села на высокий табурет, и пододвинулась ближе к столу. Энвер повернувшись к ней, поставил перед ней тарелку с яичницей глазуньей и двумя прожаренными полосками бекона. Через секунду, рядом с тарелкой так же молча была поставлена большая кружка с ароматным кофе. Интала-Аю молчала, ждала когда Энвер начнет разговор. Энвер, понимая, что девушка не намерена начинать разговор сама, с грохотом поставил свою кружку на каменную столешницу, и сел напротив Инталы-Аю. Без долгих, предварительных разговоров, Изет прямо сказал: