Д.Х.: У меня нету балкона.
Д.Х.: Я тоже способствую.
Д.Х.: Я способствую общему ходу небесных светил. Я не оставляю их без внимания.
Писатели молчат.
Д.Х.: Прошу выдать мне умеренную пенсию или оказать другую помощь. Я наблюдаю светила последние 24 года, безо всякой помощи и поддержки.
Д.Х.: Обещаю, что завтра я зашнурую свой левый ботинок и посвящу это действие Союзу Писателей. Некоторые считают Союз Писателей самой позорной публикой. Другие считают, что Союз Писателей на деле союз благоразумных гнид – то есть среднее звено между неодушевленной природой и человеком. Те и другие неправы. На деле Союз Писателей – это группа обученных и натренированных людей, которые каждое утро щебечут на подоконниках, распевая славу новому дню. Они неутомимы. Никакой капкан не заставит их усомниться во всеобщем торжестве. Главная ведущая писательская нота звучит так: Э-ге-ге-гей! Ежели вам повстречался человек, распевающий “э-ге-ге-гей”, то считайте, вы проникли в кладовую писательского ремесла, которую некоторые называют кладовой солнца, а другие кладовой луны, а третьи никак не называют и молча воротят рыло. Вот как я себе это представляю.
29
Дорогие товарищи, видели бы вы океан, вы бы – клянусь! – в один миг поменяли свои меланхолические постные морды на красивые лица. Я имею в виду, вы сделались бы похожи на Дориана Грея (в его лучшие минуты). Прошу заметить, тут нету никакой ошибки. Такова роль свободного океана в нашей жизни. Он высасывает из наших жил всякую скудную дрянь и немочь и наполняет их звенящей, как серебряная монета, жизненной силой. Тому есть несколько примеров. Архипов, Демченко и Антонов были никудышными человечками, покуда судьба не забросила их на берег бескрайного океана. Соленые брызги вначале застали их врасплох, но после так преобразили, что те стали на себя не похожи. Архипов сделался вылитый Антонов, а Демченко, наоборот, приобрел сходство с одной моей знакомой жрицей, Зоей Иртеньевной. Он начал поводить руками и качать головой даже во сне. А снилась ему преимущественно мелкая утварь. Вот как велико было их преображение.
Теперь к делу. Я уже восьмой день живу на самой кромке Земли. Против меня один только океан, не считая небесных светил. Я развил у себя такое зрение, что мой глаз без труда различает пятно на каменном спутнике Сириуса. Не верите? У меня, однако, имеется доказательство. Это пятно по форме точь-в-точь нога Илларии Федоровны Кичкиной. Левая нога, обутая в сафьяновый сапожок. И потом, если уж вы не верите мне, то прислушайтесь хотя бы к мнению специалиста. Писатель Шварц зарисовал в своей так называемой
– Дорогие товарищи, накануне следующей пятилетки мы должны спокойно вооружиться перьями и изобразить Огненного Зверя Индустриализации.
Тут писатели как раз замахали на своего товарища перьями и говорят:
– Что ты, Веников, так бестолков? Огненный Зверь Индустриализации тебе не дастся. Не по Сеньке шапка.
Но поэт разгорячился и метнул свое перо в того писателя, что усомнился. Перо попало сомневающемуся писателю под левое око.
– Веников! – завопили все. – Вы с ума сошли! У нас тут не субботник, чтобы устраивать геройские вылазки. Сидите смирно.
Вдруг один из них вспомнил обо мне.
Берите, говорит, его за ноги и за руки, а задние товарищи пускай берут доски, предназначенные для помощи товарищу Хармсу. Да пускай не позабудут и гвозди. Эти гвозди выковала специальная артель имени писателя Льва Толстого.
Тут началась страшная давка. Меня и точно схватили за руки и за ноги и куда-то поволокли. Вначале я даже был доволен, что стал жертвой такого мероприятия. Мне почудилось, что писатели хлопочут вокруг меня, как пчелиная матка. Но потом их усердие меня насторожило. Смотрите сами. Сквозь сощуренный глаз я вел наблюдения и отмечал перемены в собственной судьбе. Меня приволокли на задний двор какого-то кирпичного дома. Дом высился надо мною, заслоняя небо, так что я подумал: что это за место такое? Явно не берег реки Нил. Крепко обдумав свое положение, я пришел к такому выводу: писатели сейчас охватят меня своей заботой. Вот уж кто-то вынул из-за спины шерстяной синий шарф, чтобы накрепко перевязать мое больное горло. А потом они возьмутся за строительство моего нового жилища.