Евгений Маркович отпил из бутылки.
- Ты только никому не говори.
Леха сделал убедительное лицо.
- Могила!
- Тогда слушай... В субботу вечером я звоню Ольке, жене-то Серегиной, и зову его к телефону. А она мне и говорит, что он, мол, в "Ворошиловец" уехал за деньгами. Типа ему туда кто-то их должен был подвезти.
От удивления Леха даже рот открыл. Значит, то, что говорил Ямин об Измайловских деньгах - правда?!
- И много денег? - затаив дыхание, спросил Леха.
Почкин придвинулся к нему ближе.
- Тысяч сто пятьдесят долларов! Представляешь? Ну так я, не будь дурак, фотоаппарат на плечо и звоню Толику, чтобы отвез меня в этот "Ворошиловец". Сережка-то мне подачку такую давал - на служебной машине разрешал ездить. Вот ему, паразиту, и досталось, что отца родного не уважал! Да это еще мало...
Леха вздохнул: Евгения Марковича постоянно надо было направлять в нужное русло.
- А зачем вы туда поехали? - спросил он.
Почкин воззрился на него в крайнем удивлении.
- Ты что?! Я же тебе говорю: кто-то должен был ему передать сто пятьдесят тысяч баксов наличкой! Это же недекларированные доходы! Если бы у налоговой полиции появились фотки, где отражалась вся эта передача, представляешь, что бы она с нашим директором сделала?
Глаза Евгения Марковича горели, белая пророческая борода тряслась. По всей видимости, страсть к праведному доносу и вера в то, что за валюту могут лет на десять упечь в лагеря, остались у него со Сталинских времен.
Но Леха не стал его разубеждать.
- Так ему и вправду кто-то чего-то передал? - в нетерпении спросил он.
- Ну! Я все заснял. Весь процесс, кадрик за кадриком!
Леха посмотрел испытывающе на фотографа: тот где-то витал мыслями, задумчиво выпуская дым сквозь редкие зубы. Все-таки он мог убить Измайлова. Не специально, а просто от жадности или по глупости.
- А у вас сохранились те фотографии? - спросил Леха.
Почкин сокрушенно покачал головой.
- Все стибрили! И камеру, и пленку... Все подчистую!
- Кто стибрил? - не понял Леха.
Евгений Маркович затушил бычок о подоконник.
- Пока Сережка у костра сидел, я в кустиках поджидал, когда он пойдет деньги получать. И дождался-таки. Часов в десять смотрю, он собрался куда-то. Причем один. Ну я лесом, лесом - и следом за ним. Он выходит, значит, на причал к реке, а я с другой стороны заливчика, напротив притаился. Обзор - лучше не придумаешь! Настраиваю себе камеру потихоньку. Потом гляжу, катер едет и прямо к причалу пристает. Оттуда девица какая-то выскакивает, передает Сережке дипломат... Они открыли, а там и вправду все баксами под самую завязку завалено. Я меж тем все себе снимаю и снимаю...
- А что за девица? Вы ее знаете? - с нехорошим предчувствием произнес Леха.
Но Почкин покачал головой.
- Нет. Какая-то была - не пойми какая. В платке, в черных очках... Да и темнело уже. Не разглядел я.
- А дальше что?
- Ну, девица уехала тем же макаром, на своем катере. Сережка тоже куда-то потопал. Да мне уже было и наплевать, у меня пленочка была, где все его грешки отражались. Я бегом к машине, чтобы Толька меня в город отвез. Подхожу, все дверцы открыты, никого нет. А мы как раз напротив сортира встали. Знаешь, такие деревянные в лагерях ставят?
- Знаю, знаю...
- Ну, я камеру на заднее сидение кинул, думаю, добегу сейчас, отолью. Еще Тольку на полдороги встретил - он оказывается, тоже в сортир ходил. "Заводи, - говорю ему, - назад поедем". Тронулись мы, значит, уж почти до города дорулили, и тут мне стрельнуло пленочку-то из фотоаппарата вынуть. Оглянулся, а на заднем сиденье и нет ничего! У меня сердце упало. Я Тольке кричу: "Ты, паразит, украл?" Он же, знаешь, в свое время за кражу два года отсидел... А он так разобиделся страшно. "Обыщите! Не брал ничего!" Мол, кто-то украл, пока мы с ним в сортире сидели, не надо было оставлять дорогую аппаратуру без присмотра. Я, конечно, для порядка всю машину облазил, но так ничего и не нашел. А теперь Борька мне даже на камеру, на мой профессиональный инструмент, возмещение дать отказывается!
- Во сколько вы поехали назад? - с замиранием сердца спросил Леха.
Почкин наморщил лоб вспоминая.
- Ну.. э-э... Полдвенадцатого, наверное...
* * *
Евгений Маркович не врал: Толик подтвердил, что они уехали из "Ворошиловца" за полчаса до полуночи.
Леха медленно поднялся к себе на десятый этаж. Вошел в кабинет.
Ярославна сидела за своим столом, закрыв глаза ладонями. Он притворил за собой дверь, чтобы стажерки не подслушивали.
- Как дела? - спросил тихо, не зная, как начать разговор.
Ярославна подняла голову. Выражение ее лица не предвещало ничего доброго.
- Где вы были вчера? - произнесла она каменным голосом.
Леха сразу спасовал и потому разозлился.
- Ты кто мне, начальница, чтобы я перед тобой отчитывался?
Она с яростью стукнула кулаком по столу.
- Я хотела бы знать, - проговорила отчетливо, - почему вы вчера отсутствовали на рабочем месте?
- Я болел, - зло сказал Леха. Все вчерашние мысли и мечты пошли коту под хвост. Она была неприступна как скала и снова вела себя как полная стерва.
Ярославна смотрела невидящим взглядом прямо перед собой.
- Наверное, вам интересно знать, что Света Огурцова вчера ночью опять впала в кому.
От неожиданности Леха сел в кресло.
- Ей хуже?!
Ярославна не сводила с него тяжелого жгучего взгляда.
- Да, началось какое-то воспаление... - Она многозначительно замолчала. - По-моему, кое-кто был бы очень заинтересован в ее смерти.
Леха весь подобрался.
- Ты кого имеешь в виду?!
Она отвернулась.
- Того, кому это выгодно.
Леха не успел и слова сказать, как пейджер на поясе завибрировал. Он привычно отстегнул его, нажал на кнопку.
- "Кобец, быстро на выход! Топ"- выползли на экранчик слова.
Леха молча поднялся и вышел.
* * *
- Слушай, чего я придумала! - радостно проговорила Топ, как только Леха вошел в ее кабинет. - Мы в принципе можем узнать, кто является хозяевами Помпадуры.
- Как? - безучастно отозвался Леха. Он думал о Нимфе.
Но Топ совершенно не заметила его пессимизма.
- Смотри, тот мужик, с которым она встречалась в "Кресте", сказал, чтобы она поддерживала с Москвой ежедневную связь. Значит, стоит просто отследить, куда она направляет свою корреспонденцию, и все!
- И как ты собираешься это сделать?
- Элементарно! Если рассудить здраво, то как вообще можно пересылать секретную информацию? Почта, телеграф, фельдъегерская служба, ну и вообще курьеры... Телефон, факс, электронная почта и все - другого просто не бывает. Так?
- Так, - вынужден был согласиться Леха.
- Но если они там хоть чуть-чуть с головой, они должны понимать, что почта и телеграф - ненадежно, так как корреспонденция попадает в чужие руки. Если информацию шифровать, то это вообще геморрой полный. Представляешь, прежде чем отправить донесение, его надо обработать, а потом еще полдня раскодировать. А если поток информации большой?
- Телефон можно подслушать, - принялся размышлять Леха, - факсы у нас проходят через раз, а курьеры - дорого...
Топ улыбнулась.
- Именно! Остается только электронка! Ее конечно, при желании тоже можно перехватить, но так ведь это нужно знать, что чего-то надо перехватывать, так ведь? Мы, конечно, проверим все: и ее звонки, и ее почтовый ящик, но я больше чем уверена, что это будет электронная почта.
- А как мы проверим?
- Я уже натравила твоих золотых девочек на след Помпадуры, так что ни сегодня-завтра у нас уже появится кое-какая информация. Я умница? проговорила Топ, подставляя Лехе щеку.
Он чмокнул ее.
- Ага. Нимфе стало хуже, - произнес он вдруг.
- А что с ней? - напряженно спросила она.
- Что-что... Не знаю. Ей просто плохо и все. Я тут подумал: вдруг она умрет?