Мэддокс очнулся, когда я обхватил пальцами пулю. Были свежие слезы и тихий стон, когда он метался взад-вперед по земле, как жирная гусеница, пытающаяся проползти по листу.
- Тише, приятель, уже все кончено.
Моя рука была покрыта его кровью, крошечная пуля зажата между моими пальцами. Я помахал у него перед глазами: красные бараньи отбивные, заляпанные грязью.
- Да пошел ты, чертов ублюдок. Я убью тебя, слышишь? Я убью тебя...
Я выстрелил один раз в землю, а затем приставил ствол к кровоточащей ране. Кожа зашипела, и я почувствовал сладкий запах горящей плоти. Мэддокс кричал громко и долго, его крики и шипение от его готовящейся плоти смешивались друг с другом. Темное пятно расплылось по его штанам, и его тело задрожало и дернулось, прежде чем он упал обратно в черноту.
К тому же мне нужно было, чтобы он был в лучшем положении, прежде чем я начну вытягивать из него ответы. Рядом лежала скала, серая штука, достаточно большая, чтобы я мог дотронуться до нее руками. Как будто ее оставили здесь специально для меня.
Я похлопал его по щекам, наблюдая, как его глаза закатились, прежде чем устало моргнуть.
- С возвращением, мистер Мэддокс. У меня есть к вам несколько вопросов.
- Ты... - он закашлялся и попытался сесть, но я положил руку ему на грудь и медленно покачал головой. - Ты тот самый, о ком говорил старый краснокожий: Черная Сорока. Он рассказал о тебе до того, как сержант Крафт занялся им.
Я слушал, как он говорит. Интересно, знал ли он, что это будут его последние слова?
- Ну вот, ты поймал меня. И что будешь делать дальше? Угостишь меня виски? - oн пытался пошутить, обратить все в шутку, может быть, воззвать к той лучшей натуре, которая, по его мнению, была у меня. - Послушай, я знаю, ты думаешь, что я виноват перед тобой, но у меня есть деньги; золото. Никому из нас больше не придется работать с оружием, да? Ты приведешь меня в порядок и отвезешь на территорию Дакоты, и я разделю его с тобой, по-настоящему цивилизованно! - oн что-то быстро бормотал, как будто пытался продать мне старую клячу, которая упадет замертво на рассвете.
На это у меня не было времени.
- Джон Мэддокс, где находятся сержант Эрнест Крафт, братья Вебер и капитан Лэмб?
Ирландец, казалось, вздрогнул и поднял руки ко мне, ладонями наружу.
- Пожалуйста, мистер Ковингтон, я еще не готов. Я не трогал твоего дикаря, я просто нашел его. Я просто пытался выжить! - новый поток слез вырвался из него, и он сжался в комок, его руки вцепились в мои ботинки, когда он всхлипнул от новой волны боли.
- Повторяю, мистер Мэддокс, где эти люди?
Ирландец выругался и забился под моим сапогом. Я позволил ему немного повозиться, прежде чем протянул свободную руку и дернул один из его пальцев вправо. Я услышал сладкий щелчок и очередной крик. Послышались рыдания, и я подождал, пока он закончит.
- Где они, мистер Мэддокс?
Мэддокс снова и снова кивал, держа свои связанные руки с отвратительно согнутым пальцем перед собой, как будто это могло спасти его от моего гнева.
- Ладно, ладно! Я не знаю, где сейчас братья Вебер и капитан Лэмб! Но сержант Крафт собирался встретиться со мной в Дедвуде. Чертов псих безумен, как черт, из-за убийства краснокожих.
Ему пришла в голову одна мысль, и он широко улыбнулся, показав отсутствующие передние зубы. Его глаза прыгали от света.
- Я никогда не дружил с ним, ни с кем из них. Эти ублюдки всегда смотрели свысока на меня, потому-то я ирландец. Я найду их для тебя, я укажу тебe на них!
Братья Вебер и Август Лэмб все еще были в дороге, но серьезный ремесленник, практикующий пытки, был в Дедвуде. Интересно, проснется ли он сегодня утром в холодном поту, в кошмаре, который никак не сможет вспомнить?
- Хорошая сделка, да? Я даже поделюсь с тобой частью золота. Это же отличная сделка! Соглашайся!
Я достал молоток, который принес с собой, вытащил его из сумки и убрал пистолет в кобуру. Джон Мэддокс заметил блеск металла, и его глаза расширились. Он начал качать головой.
- НЕТ, НЕТ, НЕТ! Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ, УБЛЮДОК! Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ.
Я выдернул его руки обратно на камень и вежливо кивнул ему.
- Большое вам спасибо за информацию, но я не говорил, что пощажу вас.
Он бессвязно закричал, потом завыл от боли. Мой молоток упал на хрупкие кости его правой руки. Я продолжал колотить, пока они не превратились в порошок под кожей, глубокий черный цвет распространялся под его плотью. Затем я занялся его пальцами, убедившись, что каждый из них был искорежен и непригоден для использования.