— Да, но прошу заметить, что Али-Баба был честным человеком, несмотря на то что обязан своими сокровищами сорока разбойникам, — весело ответил Оскар. — В детстве я обожал сказки «Тысячи и одной ночи». Арабы действительно умели рассказывать истории.
Обменявшись кубками с Викторией, Том заметил:
— Интересно, что подобные кубки часто находят парами. Похоже, их и делали парными. Несколько лет назад такую пару выкопали возле Помпей, неподалеку от Стабий. Хозяин положил их в плетеный заплечный короб вместе с другой серебряной посудой и оставил в незаконченной бане, вероятно, рассчитывая вернуться за своим добром позже. Но это ему не было суждено.
— А теперь позвольте показать вам нечто действительно исключительное, — торжественно объявил Оскар. — Еще одну минуту.
Он снова исчез, унеся скифосы, и вернулся с траченной временем статуэткой птицы. У нее не хватало одного крыла, и сквозь брешь внутри можно было рассмотреть какие-то проржавевшие пружинки. Голова была помятой, но целой. Клюв крепился на шарнире, это позволяло предположить, что когда-то он мог двигаться, хотя теперь его бронзовый с позолотой механизм проржавел и сделался неподвижен. Без сомнения, некогда это была очень забавная вещица.
— Это заводная игрушка. Думаю, она относится к эллинистическому периоду. Как вам, безусловно, известно, Герои Александрийский описывал такие в первом веке новой эры. Вероятно, когда-то эта птичка важно расхаживала и сладкоголосо пела для своего хозяина — царя или богатого аристократа. Может быть, ваш отдел реставрации смог бы ее снова оживить?
— А ведь это и впрямь интересно. — Виктория склонилась поближе, чтобы рассмотреть птицу. — Как вы думаете, Том?
— Вещь, разумеется, редкая. Должен признаться, ничего точно такого я никогда не видел, хотя, как справедливо заметил мистер Уильямс, древние греки делали такие заводные игрушки еще в классическом периоде своей истории. Более распространены они стали в эллинистическом периоде, когда подобные хитроумные изобретения вошли в моду. — Том не стал говорить об этом вслух, но что-то смущало его в птичьей голове. Вещь была изящной, однако его, повидавшего тысячи образцов античных птиц, что-то сразу насторожило. Его стало буквально подташнивать при мысли, что ему скармливают подделку. Продолжая разглядывать птицу, он сказал:
— Эти заводные игрушки имеют долгую историю. Они были популярны на Дальнем Востоке, у византийских императоров, у османских султанов. Интерес к ним возродился в Европе в эпоху Ренессанса. Я очень люблю последнюю строфу стихотворения Йейтса «Плавание в Византию», где он описывает золотую заводную игрушку как дорогую забаву византийского императора, будящую его сладкой песней. Мне кажется, эта птичка — более поздняя. — Том постарался скрыть свое неприязненное отношение к вещи. — Вероятно, вам стоит показать ее кому-нибудь из моих коллег в исламском или средневековом департаментах музея. — Взглянув через стол на дилера, Том заметил, что тому не слишком понравилась его оценка.
Он посмотрел на часы.
— Все это восхитительно, мистер Уильямс, но мы не хотим отнимать у вас слишком много времени. Вы сказали, что у вас есть кольцо, которое вы собирались мне показать. Точнее, кольцо-печатка Александра, и это, должен признать, разожгло мое любопытство.
— Да-да, конечно. Вы будете потрясены, когда увидите его. Но сначала позвольте мне предложить вам кофе с абрикосовым пирогом. Мы же никуда не торопимся. Я заказал его специально для вас во французской кондитерской за углом. Виктория, ваш визит в Нью-Йорк нельзя будет считать полноценным, если вы не отведаете этого пирога. Выпечка у них — пальчики оближешь. Сейчас принесу. В любом случае, мистер Карр, я бы хотел услышать ваш рассказ о раскопках на Крите. Известно ли вам, что нынешним летом я побывал на вашей площадке? — Оскар скрылся в кухне и быстро возвратился с серебряным подносом, на котором стояли чашки с кофе и абрикосовый пирог.
— Вы были этим летом в Дикте? Надо было зайти в дом археологов. — Тома новость удивила.
— Да, мы с семьей отдыхали, путешествуя по островам Эгейского моря, когда я прочел статью в «Геральд трибюн» о ваших выдающихся находках. Мы в тот момент как раз находились неподалеку, поэтому на денек заглянули туда, прежде чем отправиться на Санторин. Раскоп расположен в очень красивом месте, и развалины минойского города и греческого святилища Зевса великолепны. Но должен признаться, нам не удалось увидеть то, что вы нашли. В «Трибюн» что-то говорилось о статуе Александра и какой-то стеле с некой ссылкой на местонахождение его гробницы. Звучит интригующе.