Снайпер стоял чуть позади него, держа на мушке Евангелию, лазерная точка светилась у нее на груди в районе сердца.
— Не трогайте нас, — взмолилась женщина. — Мы сделаем все, что вы скажете.
Третий мужчина опустился на колени позади них и связал им руки за спиной, после чего оглушил рукояткой пистолета, оттащил под дерево и привязал к стволу.
Затем все трое двинулись к святилищу. Им заранее объяснили, где находится ангар со статуей. Когда они подошли к нему, первый помощник отстрелил замок, и дверь распахнулась, скрежетнув петлями. Сверху из полумрака на них взирала статуя Александра Великого.
— Матерь Божья! — воскликнул первый помощник. В темноте образ Александра и впрямь внушал благоговейный страх.
— Ты уверен, что мы должны взять только голову? Статуя в таком отличном состоянии, — заметил человек с винтовкой, пока его подельник открывал баул и доставал из него большую камнерезную пилу.
— У нас приказ. К тому же мы не смогли бы унести всю статую, для этого нужен автопогрузчик, она весит не меньше тонны. Манфред, как только будешь готов, начинай.
Мужчина, к которому он обратился, влез на лестницу, накануне оставленную реставраторами, надел защитные очки, проверил уровень топлива в своей бензопиле и дернул шнур стартера. Со второй попытки мотор заработал. Тогда он приставил режущее полотно к горлу статуи и начал пилить. Острые зубья с алмазным напылением вре́зались в мрамор, из-под них полетела мелкая, как пудра, пыль. Несколько пропилов с разных сторон — и дело было сделано, мужчина передал голову искалеченной статуи вниз. Раскрашенные глаза Александра бесстрастно взирали на первого помощника, когда тот принимал его отпиленную голову. Властная сила, которую, казалось, излучала мраморная фигура, когда, войдя в ангар, они увидели ее впервые, испарилась. Теперь перед ними был прекрасный, но незавершенный неодушевленный объект.
— Чертовски хороший портрет. Ну все, давайте сматываться отсюда, — сказал первый помощник, доставая мобильный и соединяясь с капитаном. — Порядок. Ждем, — произнес он в трубку.
— Понял вас. Уже в пути.
Первый помощник захлопнул крышку телефона и взглянул на бухту.
— Отлично. Пакуйте. Скоро они будут здесь.
Его подчиненные завернули мраморную голову в одеяло, положили в брезентовый мешок, потом упаковали пилу. Несколько минут спустя, пролетев низко над поверхностью воды, возле храма приземлился вертолет. Мужчины погрузили голову, сами взобрались на борт и вскоре уже были на яхте. В два тридцать она находилась на безопасном расстоянии от Крита, полным ходом направляясь к побережью Северной Африки.
— Операция «Саломея» завершена, — сообщил капитан по телефону Оскару Уильямсу.
— Прекрасно. Переправьте мне объект по обычным каналам как можно скорей.
Откинувшись на спинку кресла, сидевший за письменным столом Оскар довольно улыбнулся.
21
Сидя на деревянном стуле у себя в студии перед мольбертом, Виктория рисовала. Мягкий утренний свет лился через окно, освещая сложную драпировку покрывала на модели, которую она переносила на холст. Одета Виктория была просто, как одеваются во время работы художники: старый мягкий свитер, удобные джинсы и сандалии на веревочной подошве; длинные светлые волосы собраны в пучок. Нанося тонкие мазки, она смотрела то на полотно, то на изящный силуэт укутанной в покрывала танцовщицы в маске. Она купила эту репродукцию в магазине музея Метрополитен перед возвращением в Рим. Снова взглянуть на оригинал, когда вернулась в музей после происшествия в Библиотеке Моргана, она не решилась, но мысль о статуэтке не давала покоя.
Проснувшись из-за джет-лэга очень рано, еще до рассвета, она отправилась прямо к себе в студию и начало утра провела, пытаясь мысленно воспроизвести форму амулета Нереиды и его причудливое сияние. Ей в большой степени удалось вспомнить голову огромного барана с человеческим лицом: изгиб рогов с массивными бороздами и величественное выражение благородного лица. Образ, сложившийся в воображении, был не совсем точным, но близким к оригиналу. На лбу, словно родимое пятно, рельефно выделялся символический знак с симметрично расходящимися от центра зубцами. Ничего подобного она прежде не видела. Он напомнил ей забавный белый вопросительный знак на лбу пегого белогривого пони, который был у нее в детстве, когда она жила на Среднем Западе. Эта лошадка была ее первой любовью и самым милым на земле существом.
Девушка немного нервничала, приступая к изображению статуэтки. Она не знала, какое воздействие это на нее окажет — если окажет, — но после вчерашней беседы с доктором Винтер и успешного мысленного воспроизведения амулета она обрела некоторую уверенность и решила попробовать. Пока все шло хорошо: никаких странных ощущений она не испытывала. Что ее удивило, так это то, что, когда она смотрела на статуэтку и рисовала ее под разными углами, ей представлялось естественным расцветить ее — не только одеяния, которые хотелось разукрасить сложными рисунками, но особенно глаза женщины, она представляла себе их пронзительно-синими.