Виктория заметила, что Том не слишком воодушевлен, однако продолжала настаивать. Многие годы она изучала жизнь папы, и что-то в этом пассаже всегда цепляло ее. Когда же Том сообщил ей о переносе захоронения Александра Великого в Пантеон, в голове что-то щелкнуло. Смысл начал проясняться. Она переписала фрагмент дневника в блокнот.
— Я отдаю себе отчет в том, что в этом пассаже нет прямого упоминания об Александре Великом, — сказала она, — но считаю нелишним подойти к монументу с этим листком в руках и на месте посмотреть, нельзя ли извлечь из него что-то еще. Этот Слон с обелиском являлся загадкой для многих поколений ученых. Наверное, стоит пойти туда завтра утром, пораньше, когда вокруг еще нет людей. Поскольку монумент стоит на высоком пьедестале, возможно, придется вскарабкаться на него, чтобы посмотреть, нет ли там каких-то других надписей, а это лучше делать не на глазах у изумленной публики.
— Хорошо, давайте встретимся завтра на рассвете перед церковью Санта-Мария сопра Минерва, — предложил Том. — Простите, Виктория, я не очень умею скрывать свои чувства. Я надеялся, что упоминание о гробнице Александра окажется более ясным. Но вы правы. Давайте подождем до завтра. И я очень благодарен вам за помощь.
Виктория улыбнулась:
— У меня здесь еще кое-какие дела, так что я задержусь. Не теряйте того позитивного настроя мыслей, с которым вы появились в моем доме вчера вечером, Том Карр. Увидимся завтра утром. Как часто повторяет мне Вирджил, Дон Кихот не сразил бы дракона, не воодушевляйся он верой.
29
На следующий день Том проснулся до рассвета. Столь раннее вставание напомнило ему о лете, которое он провел в национальном парке Южная Луангва, сопровождая фотоохотников на сафари по долине Замбези. То было нечто вроде последней попытки поиска альтернативной профессии, перед тем как он начал работать в Гарвардском музее изящных искусств, и опыт оказался восхитительным. В Африке он всегда просыпался раньше остальных, примерно за час до рассвета. По дороге из соломенной хижины в главный лагерь он, светя фонарем, разглядывал следы, чтобы знать, какие животные за ночь прошли по тропе. Иногда он видел отпечатки лап льва или даже слоновьих ног. Порой засекал бегемота, вышедшего попастись в ночи и еще не вернувшегося в ближайшую реку. Сидя у костра на берегу заводи, откуда открывался великолепный вид на дикий африканский ландшафт, он выпивал чашку крепкого кофе, прислушиваясь к ночным звукам, прежде чем начать готовить «лендровер» к утренней фотоохоте.
Этим римским утром задача перед ним стояла совсем другая, но не менее волнующая. Сварив себе кофе в крохотной кухоньке временной квартиры, он подошел к высокому окну, выходившему в сад академии, и распахнул его, впустив в комнату свежий воздух. Снаружи было тихо, над высокими зонтичными соснами еще сияли яркие звезды. Потягивая кофе, он размышлял.
Том как никто знал, какой самоотдачи требует полевая археология. Это что-то сродни религии. У него вызывали улыбку понимания те моменты из детектива Агаты Кристи «Дорога в Багдад», где она весьма точно и с юмором описывает археологов. Муж Агаты Кристи Макс Мэллоуэн был знаменитым британским археологом, специалистом по древним культурам Ближнего Востока. В книге Кристи на раскопках случается убийство, но археолог, образ которого отдаленно напоминает Мэллоуэна, едва замечает то, что происходит в реальной жизни, потому что безраздельно поглощен работой.
Том обратился мыслями к собственной небезопасной ситуации. Очевидно, кто-то хочет добраться до гробницы Александра раньше, чем он. Нет сомнения и в том, что этого человека не интересует научная значимость предполагаемого открытия. Это явно не был злонамеренный коллега, возмечтавший опередить его на финишной прямой. Этот человек, кем бы он ни был, скорее всего надеется найти в гробнице античные ценности, которые можно продать на черном рынке. Нужно было проявлять крайнюю осторожность. Если гробница все еще существует, он не имеет права допустить, чтобы ее разграбили, чтобы было погублено то, что осталось, быть может, от Александра и что способно дать ответы на важнейшие вопросы истории. Слишком многое поставлено на карту.
Он думал о том, какое множество людей до него тщетно пыталось найти гробницу Александра. После ее посещения императором Каракаллой в начале третьего века новой эры следы гробницы были утеряны. И на протяжении веков люди пытались выяснить место ее нахождения. Даже после того как закатилась слава Александрии и она стала задворками Римской империи в ее поздний период, легенда об Александре продолжала жить. И когда в седьмом веке город захватили мусульмане, Александр оставался выдающейся исторической фигурой, героем легенд и даже религиозным персонажем — мифы о его деяниях вошли в Коран, где он получил имя Зулькарнайн — Двурогий. Возможно, это имя — отголосок множества его древних изображений с бараньими рогами Зевса Амона на голове или в изысканном головном уборе, украшенном слоновьими бивнями в знак владычества над Африкой.