Деянира приготовила плащ, как велел кентавр, и наконец Геракл действительно изменил ей. Она поняла это по признакам, хорошо известным каждой замужней женщине. Тогда Деянира, не зная, что кровь кентавра является смертельным ядом, дала плащ мужу. Геракл не смог скинуть с себя плащ, а боль, которую он испытывал, была настолько невыносима, что он взобрался на гору, сложил погребальный костер и совершил акт самосожжения. Ирония судьбы: Геракл спас честь жены, убив кентавра, чья кровь в конце концов убила его за то же постыдное деяние. И вся эта история держится на хитроумной лжи коварного старого кентавра. Это навело Оскара на мысль. Он вдруг понял, как завлечь Карра к себе. Этот красавчик сам себя загонит в ловушку.
31
К тому времени, когда Том с Викторией прибыли в аэропорт Джона Фицджералда Кеннеди, прошли паспортный и таможенный контроль и взяли машину Тома с долгосрочной стоянки, было почти десять часов вечера. Прямо из аэропорта Том отправился в музей. Когда он подъехал к служебным воротам, из будки вышел охранник, проверил его удостоверение и пропустил машину внутрь. Въехав по длинному пандусу в обширное ангароподобное помещение, Том поставил машину возле массивных грузовых ворот.
Пока он парковался, Виктория, у которой после долгого перелета состояние было как с похмелья, подавив зевок, потянулась и спросила:
— Что мы здесь делаем? Разве музей не закрыт в такой поздний час?
— Мне нужно кое-что проверить, — ответил Том. — Ждите меня в машине, я быстро. Положитесь на меня.
— Хорошо, только недолго. — Она озадаченно посмотрела ему вслед.
Ночью музей напоминал крепость. Никто не мог войти или выйти из него без соответствующего удостоверения. Тому пришлось миновать еще два контрольных поста. Сверив отпечатки его пальцев и просканировав радужную оболочку глаз, охранник пропустил его через толстую стальную дверь караульного помещения. Очутившись наконец внутри здания, Том направился в грекоримский отдел. Стремительно минуя залы египетского искусства с массивными гранитными статуями фараонов и богов, отбрасывавшими при тусклом освещении загадочные тени, он ощутил знакомое чувство благоговейного трепета от того, что имеет привилегию работать в этом великом заведении; было приятно вернуться в него.
Добравшись до своего отдела, он целенаправленно проследовал в библиотеку, где, пробежав взглядом по полкам, отыскал нужную книгу, перенес ее на широкий деревянный стол, положил перед собой и начал методично исследовать.
— Посмотрим, не ошибся ли я, — произнес он вслух, водя пальцем по каталожному списку. И, перелистав несколько страниц, воскликнул: — Эврика! — Глаза у него засияли. — Нашел! Я знал, что он здесь есть. Нельзя терять времени.
Он вскочил, сунул книгу под мышку, закрыл библиотеку и прошел в конец коридора. Там отпер дверь кабинета своего коллеги и включил свет. Одна стена кабинета, отделанного панелями красного дерева, была уставлена книгами. Два огромных эркерных окна выходили на Центральный парк. Он был погружен во тьму и безмолвен, кроны деревьев смыкались в сплошной покров, который простирался до западной оконечности парка. Том пересек кабинет и подошел к монументальной голове Аполлона — выполненной в масштабе один к одному гипсовой копии со знаменитой статуи бога, стоящей перед западным фронтоном храма Зевса в Олимпии, — и снял с деревянного крючка медное кольцо, на котором висели два ключа. Потрогав на счастье нос Аполлона, он выключил свет и поспешил к выходу.
Виктория едва приоткрыла глаза, когда Том скользнул на водительское место и завел мотор.
— Я нашел то, что искал. Нам придется сделать еще одну остановку, прежде чем мы поедем ко мне домой. Это не займет слишком много времени. Расслабьтесь и поспите, если хочется. Я разбужу вас, когда мы прибудем на место.
Выехав с музейной парковки, Том повернул на север, на Мэдисон-авеню и повел машину в сторону от центра. Вскоре они пересекли мост Мэдисон-авеню и въехали в Бронкс. Было начало двенадцатого, улицы уже опустели. Виктория проснулась, протерла глаза и спросила: