Сколько раз я впадал в отчаяние, теряя силы на этой изнурительной дистанции! А Мадлен — сколько раз она спешила на помощь, когда мне становилось уж совсем невмоготу: с одной стороны Этти, с другой работа, а тут еще несвоевременные папины эскапады и все эти мелкие повседневные заботы, которые, как они ни смешны, способны в два счета оборачиваться адской мукой…
Те несколько дней в Греции должны были стать прологом новой жизни, знаком того, что все худшее осталось позади, существование наконец нормализуется. И вот, извольте, вместо этого я опять качусь в пропасть.
Я чувствовал себя одновременно изнуренным и готовым взорваться, подавленным до крайности и взбешенным: сил у меня и так едва хватало, чтобы вынести все то, что свалилось на мои плечи за последние несколько часов, и тут еще Гелиос. Охота за сокровищем… Когда отец в тюрьме, один из лучших друзей попал под подозрение по моей вине, а брат в любой момент может опять сорваться в депрессию.
«Я не выдержу… На этот раз — нет», — думал я и ладонями машинально тер себе лицо.
И однако же придется; я должен отыскать эту маску, если такова цена за то, чтобы отец вышел из тюрьмы, а Франсуа Ксавье оставили в покое. Чего бы это ни стоило, я расплачусь. Гелиос, конечно, гнуснейший из шантажистов, но я знаю, как велико влияние этого негодяя, а уж когда на карту поставлены его интересы, оно просто огромно.
В который раз я спрашивал себя, что заставляет этого таинственного миллиардера рассылать по всем концам света свои шайки в погоне за древностями, историческая ценность которых не представляла для него ни малейшего интереса. Ведь Гелиос не имел ничего общего с коллекционером, слегка помешанным на почве страсти к антикам. Какой коллекционер древностей, достойный этого имени, отказался бы от невообразимых сокровищ, переполняющих гробницу Александра Великого, ради того, чтобы заставить меня гоняться за титановым мечом?
Я знал, притом из источника, который надежнее любого другого, что Морган Лафет работал на него, добывая ему интересующие его предметы. Может быть, речь шла об артефактах, имевших двойную ценность — эзотерическую и псевдонаучную? Чего доброго, Гелиос — один из тех одержимых, что ищут философский камень, кольцо фей или секрет вечной молодости. Во всем этом тумане прорисовываются лишь два очевидных факта: он платит щедро, и связи у него такие, что заставили бы побледнеть президентов пяти самых великих мировых держав. Но вот что любопытно: все эти люди, чьи имена теснятся в его записной книжке, они хоть когда-нибудь видели его лицо? Или они знают о нем не больше моего? Подозреваю, что о нем ничего не известно даже тем доверенным лицам, кому Гелиос поручает объяснять, в чем состоит наша задача, и выплачивать нам деньги.
Все это казалось нереальным. Этот человек располагал несметным состоянием. Десятки людей — наемники, охотники за сокровищами, архивисты, историки и невесть кто еще — работали на него, и… и ничего. Хоть бы какой слушок просочился! Гелиос оставался голосом в телефонной трубке, чековой книжкой с неограниченным кредитом и дамокловым мечом, висящим у нас над головами и готовым обрушиться на каждого, чья нескромная болтливость или другое отклонение в образе действия спровоцирует это. Я имел случай наблюдать способы, какими он разрешал проблемы подобного рода, и лучше бы мне не видеть их результата.
У дома соседей заухала сова, и я откинулся на спинку кресла, внезапно ощутив, до какой степени устал. Волоча ноги, я побрел прочь из сада, поднялся к себе в комнату, снял ботинки и отшвырнул их так, что они укатились в дальний угол, отцепил кожаный ремешок, стягивавший мои волосы на затылке, рухнул на кровать и бессмысленно уставился взглядом в потолок.
Надежда урвать несколько часов отдыха, казалась мне чистой утопией. Однако глаза сами собой закрылись, и я, лежа одетым поверх одеяла, так и провалился в черную яму. Во сне я, похоже, метался, терзаемый жестокими кошмарами: когда Мадлен, легонько потрогав за плечо, разбудила меня, причем я мог бы поклясться, что задремал самое большее минут на десять, одеяло и простыни были в жутком беспорядке, а подушки валялись, разбросанные на полу.
2
Этти сообщил, что Навабраи предпочел взять такси, чтобы меня не будить, а я, пользуясь тем, что мы остались один на один, рассказал ему о звонке Гелиоса. Новость поразила его в самое сердце.
Сообразив, что час поздний, я перескочил через завтрак и сразу набросился на обед, второпях заглотав его в библиотеке между двумя телефонными звонками. Оба раза я звонил Амине. Но она подсоединила свой сотовый к компьютеру вместо модема, так что дозвониться не удавалось.