— Что это? — Я вытащил большую книгу в картонном переплете, на суперобложке которой изображалась мумия юного фараона и было проставлено название экспозиции. — Ого… Надо же, Лувр разбил свою копилку!
— Переверни страницу.
Приподняв суперобложку, я увидел, что на переплете вытиснено его имя.
— Так это ты ее автор? Поздравляю!
— Другая страница.
Я перелистнул и увидел посвящение: «Памяти профессора Антуана Лафета, без которого археология никогда уже не станет такой, как прежде». Горло перехватило.
— Спасибо.
— Мы успели вставить это в последнюю минуту, перед самым набором. А сейчас меньше чем за неделю уже распродано больше трех тысяч экземпляров. — (Не в силах произнести ни слова, я послал ему растроганную улыбку.) — А мне пора возвращаться, приглядеть, чтобы какой-нибудь турист не улизнул с мумией под мышкой! Спасибо за кофе. Передай Этти мой привет.
Я проводил его до двери.
— Кто это был? — тревожно осведомился брат, как только я захлопнул дверные створки.
— Франсуа Ксавье. Он принес это. Взгляни на посвящение.
Брат горестно покачал головой:
— Очень деликатный человек.
В его глазах блеснула влага, и я, спеша отвлечь его от печальных мыслей, бодро спросил:
— Ну? Ты, кажется, кончил свою расшифровку?
— Эти письмена подтверждают наши сомнения. Гелиос ни в коем случае не мог добыть маску Анубиса в Абидосе.
— Да? — обронил я без тени интереса.
Даже простое упоминание имени Гелиоса тотчас пробудило мою ненависть, но братца это нисколько не обескуражило.
— На самом деле Анубис был молодым жрецом бога Хентиаменти. Это имя тебе что-нибудь говорит?
— Это то божество, чье место Осирис занял в Абидосе?
— Юный жрец поднял искусство бальзамирования на такую высоту, — продолжал он, — что его «пациенты» после кончины выглядели спящими, казалось, будто они готовы вздохнуть.
Мне вдруг привиделся умиротворенный лик молодого человека, дремавшего в гробнице, и по спине пробежала дрожь.
— У нас был перед глазами великолепный пример этого искусства.
— Да, по-видимому, когда изобретатель новых приемов бальзамирования скончался, они были применены и к нему. А знаешь, каким образом Анубис овладел этой техникой?
— Не знаю, но ты мне об этом расскажешь.
— У него был зверь, который всегда его сопровождал. Жрец называл его Анубатосом и любил больше всего на свете. Когда он околел, Анубис, не в силах расстаться с ним, испробовал на животном весьма необычный способ бальзамирования, над которым работал последние несколько месяцев. Успех превзошел его самые безумные ожидания. В тексте, запечатленном на гробнице, рассказывалось о том, что сей четвероногий друг занял место при входе в святилище, дабы бдительно охранять его, и исполнял свою службу в течение нескольких веков, пока здание не было разрушено наводнением. Он казался таким живым, что паломники приносили ему еду, но держались на почтительном расстоянии из страха, что его челюсти сомкнутся, вцепившись в руку. Угадай, что это было за животное?
— Пес?
Этти усмехнулся:
— Шакал. — (Я вздрогнул.) — Черный как смоль.
— Так, значит, миф об Анубисе не лишен оснований?
— О нет! С течением времени имена зверя и его хозяина слились воедино, и легенда, переходя из уст в уста, довершила остальное. Мы далеки от туманных псевдомистических измышлений древней религии. Миф о боге с головой шакала, проводнике душ, вступающих в потусторонний мир, своим происхождением обязан не только привязанности бальзамировщика к своему спутнику и любимцу. Но шакалы в поисках пиши и впрямь бродили ночами вокруг некрополей, это факт. Паломники и жрецы, замечая порой в потемках тень кого-нибудь из этих плотоядных, рыщущих среди могил, прониклись убеждением, что, когда спускается ночь, черный страж храма оживает и отправляется на поиски душ усопших, чтобы проводить их в мир запредельного. Так родился знаменитый бог с заостренной мордой и большими ушами.
Я в изумлении уставился на братца. В памяти всплыла цитата, и я повторил вслух:
— «…Его тайна в маске. Позже его лик обрел иное имя…» Значит, голова Анубатоса получила имя Анубиса?
— По всей видимости.
— Этти… Ты отдаешь себе отчет, каков масштаб твоего открытия с точки зрения истории и мифологии?
— Может быть, но я не очень представляю, как буду излагать и доказывать все это в статье. Довольно мудрено объяснить, откуда я взял такую информацию.
Вспомнив, как мы вломились в святилище, какой причинили ущерб, не говоря уж о двух трупах, которые мы после себя оставили, я аж застонал от досады. Малейшего намека на гробницу довольно, чтобы мой братец рисковал угодить за решетку.