Пеггер взял у меня находку.
— Это старинный металл. — Он за руку вытянул меня из могилы.
— Я не знаю, но думаю, это что-то необычное.
— Грязная старая штука.
— Но вы посмотрите. Что же это было? А тут что-то выгравировано.
— Я бы лучше выбросил… эту железку, — проворчал Пеггер.
Ни за что не выброшу, решила я. Возьму домой, почищу. Мне понравился этот кусок металла.
Пеггер взялся за лопату и принялся снова копать, а я попыталась отчистить с туфель землю. Меня огорчило, что подол юбки загрязнился.
Я еще немного побеседовала с мистером Пеггером, а потом вернулась в дом священника, унося с собой кусок старинной бронзы. Предмет имел овальную форму и был около шести дюймов в диаметре. Интересно, как он будет выглядеть, когда я его отчищу. Он мне для чего-нибудь пригодится. Но в тот момент я больше думала о Лавинии. Наверное, все плакали, узнав, что любимая дочь его преподобия отца Джеймса, сестра Доркас и Элисон, погибла в железнодорожной катастрофе по дороге из Плимута в Лондон.
— Она умерла мгновенно, — рассказывала мне Доркас на могиле Лавинии, когда мы подрезали в цветнике кусты роз. — Это даже к лучшему, иначе она осталась бы инвалидом до конца дней, если бы выжила. А ведь ей исполнился только двадцать один год. Ужасная трагедия.
— А почему она собиралась жить в Лондоне? — спросила я.
— Она хотела пойти работать.
— Кем?
— М-м… гувернанткой, кажется.
— Разве ты не знала точно?
— Она жила у двоюродной сестры.
— У какой?
— Боже, какая ты любознательная. У одной нашей дальней родственницы. Мы с ней теперь не общаемся. Лавиния жила у нее, поэтому она ехала из Плимута, и потом произошло это крушение. Тогда погибло много людей. Это была самая большая трагедия на моей памяти. Мы ужасно переживали.
— И тогда вы решили взять меня и воспитать вместо Лавинии?
— Никто не может заменить Лавинию. У тебя свое место, дорогая.
— Значит, я не занимаю ее место. Наверное, я совсем на нее не похожа?
— Ничуть.
— Она была нежная, спокойная, много не разговаривала, не задавала вопросов и не поступала сгоряча, не приказывала людям… как я.
— Да, она совсем не похожа на тебя, Джудит. Но она могла быть твердой в некоторых ситуациях, хотя всегда оставалась вежливой.
— Значит, потому, что она погибла, а я была сиротой, вы и решили взять меня к себе. Я стала вашей родственницей.
— Можно сказать, кузиной.
— Дальней, конечно. Все ваши кузины — дальние родственники.
— Мы знали, что ты сирота. Мы тебя пожалели. Мы решили, так будет лучше для всех… и для тебя, конечно.
— Значит, я оказалась у вас из-за смерти Лавинии.
Принимая все это во внимание, я чувствовала, что Лавиния сыграла решающую роль в моей жизни, и часто раздумывала, что бы случилось со мной, если бы Лавиния не поехала на том поезде в Лондон.
В каменном холле дома священника было холодно и темно.
На столике стояла ваза с розами, лавандой и златоцветом. Несколько лепестков роз уже осыпались на каменный пол. Дом священника был очень старый, почти ровесник имения Кеверал Корт, построен в первые годы правления Елизаветы, и в течение трех веков в этом доме жили священники. Их имена высечены на доске в церкви. Комнаты в доме просторные, некоторые из них красиво украшены панелями, но окна маленькие и поэтому в доме темно. Дом всегда такой тихий, что особенно заметно в такие жаркие летние дни, как тот, о котором идет речь.
Я поднялась по лестнице в свою комнату и принялась отчищать орнамент. Я налила в таз воды и терла тряпочкой свою находку, когда раздался стук в дверь.
— Войдите, — ответила я. В дверях стояли Доркас и Элисон. У них был настолько торжественный вид, что я, забыв о находке, закричала: — Что случилось?
— Мы слышали, как ты пришла.
— Боже, неужели я наделала столько шума?
Они переглянулись и улыбнулись:
— Мы тебя ждали, — сказала Доркас.
Наступила пауза. Это было необычно.
— Что-то случилось? — настаивала я.
— Нет, дорогая, все по-прежнему. Мы решили поговорить с тобой, а сегодня твой день рождения, четырнадцать лет — определенная веха в жизни… Мы подумали, наступила пора…
— Все так таинственно, — прервала их я.
Элисон перевела дух.
— Джудит… — Доркас кивнула, подбадривая ее. — Джудит, ты всегда думала, что являешься дочерью одной нашей дальней родственницы, кузины.
— Да, очень дальней, — подтвердила я.
— Это не так.
Я перевела взгляд с одной женщины на другую.
— Тогда кто же я?
— Ты наша приемная дочь.
— Я знаю. Но если мои родители не ваши родственники, то кто же они?