– Похоже, один из них глупец, а второй – мошенник.
– К сожалению, других претендентов на управление Китаем нет, – сказал Пау. – Вы и министр Тан проделали великолепную работу, устранив всех соперников.
– Значит, вы утверждаете, что я или глупец, или мошенник?
– Это решать не мне.
– Уверяю вас, – решительно произнес Линь, – я не глупец. Вся наша страна насквозь пронизана коррупцией. Моя задача заключается в том, чтобы избавить нас от этой заразы.
Что представляло собой очень непростую задачу в стране, в которой в руках одного процента населения было сосредоточено свыше сорока процентов национального состояния, в основном нажитого нечестным путем. Первые секретари горкомов партии, руководители провинций, представители партийной верхушки – Линю приходилось арестовывать всех. Случаи взяточничества, хищений, нецелевого использования средств, моральной деградации, погони за привилегиями, мошенничества, растрат и откровенного воровства нарастали как снежный ком.
Пау кивнул:
– Созданная Мао система с самого своего возникновения была поражена коррупцией. Да и могло ли быть иначе? Когда вертикаль власти отчитывается только снизу вверх, ложь становится изворотливой.
– Вот почему вы бежали из страны?
– Нет, товарищ министр. Я покинул Китай, потому что все происходящее начало вызывать у меня отвращение. Были безжалостно истреблены миллионы ни в чем не повинных людей. Столько много гнета и страданий. И тогда, и сейчас нашей родине приходилось несладко. И тут не может быть двух мнений. В Китае находятся шестнадцать из двадцати крупных городов мира с самой неблагоприятной экологией, мы являемся мировым лидером по части выбросов в атмосферу двуокиси серы. Кислотные дожди уничтожают наши поля. Мы загрязняем водоемы, не задумываясь о последствиях. Мы бездумно уничтожаем культуру, историю, национальное самосознание. С чиновников на местах требуют только экономическую отдачу, они политически пассивны. Сама система таит в себе свое собственное разрушение.
Линь осторожно напомнил себе, что все эти обвинения, возможно, делаются только для того, чтобы сбить его с толку. Поэтому он решил сам пойти на хитрость.
– Почему вы не помешали этой женщине забрать светильник?
Пау смерил его взглядом, от которого ему стало не по себе, как бывало от взгляда отца еще в те времена, когда Линь его уважал.
– Вам уже должен быть понятен ответ на этот вопрос.
Опрокинув мусорный бак, Малоун нашел свой пистолет и устремился в переулок.
Ему следовало бы догадаться.
Посыльная не была жертвой. Просто сообщница, совершившая ошибку.
Добежав до конца переулка, Малоун завернул за угол. Двое его противников находились в ста футах впереди. Они бежали к оживленной набережной канала Хольменс, заполненной машинами, спешащими к главной площади Копенгагена.
Малоун увидел, как парочка метнулась влево и скрылась за углом.
Спрятав пистолет, он стал пробираться сквозь толпу, чередуя вежливые фразы с грубой физической силой.
Впереди показался перекресток со светофором. На противоположной стороне улицы находилось здание Королевского датского театра. Справа виднелся порт Нихавн, вдоль которого тянулись живописные летние кафе, заполненные людьми. Мужчина и женщина спешили по запруженному тротуару вдоль дороги для автомобилей и велосипедной дорожки, направляясь к гостинице «Англетер».
У самого входа в гостиницу притормозил «Вольво».
Мужчина и женщина пересекли велосипедную дорожку и направились к распахнувшейся задней двери машины.
Два хлопка, похожие на звук лопнувших воздушных шаров, – и мужчина, отброшенный назад, упал навзничь на мостовую.
Еще один хлопок – и женщина рухнула рядом с ним.
Из обоих тел на брусчатку вытекли алые ручейки.
Ужас стремительно разлился вокруг, заражая гуляющие толпы. Трое велосипедистов столкнулись между собой, стараясь объехать распростертые тела.
Машина рванула с места.
Тонированные стекла скрыли тех, кто находился внутри. Машина с ревом промчалась мимо и, визжа покрышками, резко повернула влево. Малоун попытался рассмотреть номерной знак, но «Вольво» уже скрылся за Конгенс-Ниторв.
Бросившись вперед, Малоун присел на корточки и пощупал пульс.