— Возможно, Феликс любит тех собак, что боятся палки, — сказал он, снова засмеявшись своей шутке.
Холлоран повернулся к своему собеседнику:
— А я и не знал, что шакалы подчиняются дрессировке.
— Все животные подчиняются дрессировке, «мой коллега». Как, впрочем, и люди.
— Сначала я подумал, что они ночные животные, но сейчас вспомнил, как увидел одного из этих зверей днем в кустах возле дома.
— Обычно они выходят на охоту в сумерках, как и большинство диких хищников. Но естественные повадки можно изменить, если надо. Собаки слушаются своего хозяина.
— Клина?
— Да нет же, — Палузинский плавно нажал на педаль тормоза, когда машина начала набирать скорость, спускаясь с холма. Огни Нифа сияли на склоне холма впереди, словно маяк, к которому они плыли сквозь туман. — Ваш водитель-инструктор хорошо знает свое дело, — добавил поляк после короткой паузы. — Даже такой старый пес, как я, сумел выучить несколько новых трюков всего за два дня.
— Будем надеяться, что вам не придется активно использовать эту технику вождения на практике.
Пожилой мужчина кивнул:
— Я знаю, что вам самому пришлось выкручиваться из сложной ситуации вчера утром.
Холлоран ничего не ответил ему, а затем, помолчав немного, спросил:
— Сколько лет вы уже работаете у Феликса Клина, господин Палузинский? — Пожалуйста, зовите меня Янушем, если вам это удобно. Я не держу на вас зла за то, что вы так дельно обработали меня позапрошлой ночью. Я понимаю, что вы хотели проверить, насколько хорошо подготовлена наша команда телохранителей. Вы оказались сильнее. Я даже не почувствовал боли от удара, а после того, как я очнулся, немного ныли мышцы шеи. Чистая работа, сэр, насколько я могу судить об этом!
— К сожалению, ваш напарник никак не может простить мне своего поражения в этой стычке.
— Монк?.. Животное, тупая скотина, только и всего... Однако на вашем месте я бы приглядывал за ним, чтобы он не подкараулил вас где-нибудь, чтобы поквитаться за свое унижение. Что касается вашего вопроса, то, признаться, я немного удивлен. Разве «Магма» не направляла в вашу компанию полное досье на каждого из сотрудников Феликса?
— К сожалению, эти документы содержат очень мало полезной информации. В них ничего не сказано о сроке службы.
— Понимаю. И это возбуждает ваше любопытство. — Машина плавно остановилась позади серебристого «Мерседеса» перед фасадом готического особняка. — Прошло уже много лет с тех пор, как Феликс вывез меня из Польши, — сказал Палузинский, выключая мотор лимузина. — Что-то около сорока или пятидесяти лет.
Холлоран, изумленный таким ответом, собирался задать пожилому поляку еще один вопрос, но Палузинский уже начал выбираться из машины.
— Постойте, — сказал Холлоран, и лысая голова Палузинского снова показалась в проеме открытой дверцы. — Сколько же лет Клину? — спросил Холлоран.
Палузинский улыбнулся, и его глаза опять сузились в две маленькие щелочки за стеклами очков. — Феликс намного старше, чем вы думаете, сэр, — ответил он Холлорану, затем повернулся и зашагал к дому.
Холлоран негромко постучал в дверь и повернулся спиной к темному пространству коридора, ожидая, когда ему откроют. Он очень устал — гораздо больше, чем обычно устает человек к вечеру, после трудного, беспокойного дня. Нервы были напряжены, но сам Холлоран чувствовал, что совсем не грозящая его клиенту опасность привела его в тревожное, возбужденное состояние — он ощущал непонятное давление на психику, исходящее от самого особняка. Уже в первый день тяжелая, мрачная тишина Нифа камнем легла на душу; ее гнет ощущался повсюду. Теперь же атмосфера в доме непостижимым образом изменилась — воздух, казалось, был наэлектризован, как после грозы, в нем носилась непонятно откуда исходящая угроза, словно мирно дремавший старый особняк проснулся и следил за гостями хмурым, неприветливым и настороженным взглядом. Холлоран прогнал прочь эту фантастическую мысль. Дом был самым обыкновенным зданием из кирпича, извести, дерева и стекла. Возможно, странное, непредсказуемое поведение Клина плохо влияло на агента «Ахиллесова Щита». К тому же исчезновение Дитера Штура не на шутку обеспокоило Холлорана: Организатор держал в руках все нити проводимой операции. Холлоран нахмурился: дело только начиналось, а уже произошло столько неприятных событий!
Он поднял руку, собираясь постучать еще раз, когда послышался щелчок отпираемого замка, и из комнаты выглянула Кора.
— Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — сказал ей Холлоран, и, не дождавшись ответа девушки, добавил: — Ты не вышла к обеду.
Ее волосы были влажными, словно она только что вышла из душа.
— Я не была голодна, — ответила Кора.
— Как, впрочем, и все остальные. Я обедал в одиночестве.
Холлоран сделал небольшую паузу, но девушка промолчала, и он спросил: — Мне хотелось бы поговорить с тобой.
Она колебалась несколько секунд:
— Извини. Я держу себя так холодно, словно мы чужие друг другу.
Она распахнула дверь и шагнула чуть-чуть в сторону, пропуская его внутрь; теперь их роли поменялись: прошлой ночью она пришла в комнату к Холлорану, сегодня — он к ней.
Он оперся рукой о дверной косяк:
— Я не знал...
— Входи же, Лайам. Я прошу тебя.
Он шагнул за порог комнаты, более просторной и уютной, чем его собственная спальня. Почти половину свободного пространства занимали мягкая софа и кресло, к ним был придвинут небольшой чайный столик. У стены стояло старинное миниатюрное бюро с письменными принадлежностями, возле него — широкая кровать с пологом. Обстановку комнаты дополняли туалетный столик, горка и огромный, вместительный гардероб. Открытая дверь вела в смежное помещение — Холлоран подумал, что там находятся ванная и туалетная комнаты. Все занавески на окнах были плотно задернуты — такая осторожность в уединенном поместье показалась Холлорану совершенно излишней.
Закрыв дверь за своим гостем и присев к столу, Кора оправила свой белый махровый халат. — Выпьешь что-нибудь? — спросила она. — Ах, извини, я совсем забыла... Ты все время должен быть начеку. Думаю, тебя не очень шокирует, если я буду пить одна.
Взяв бутылку со столика, она налила себе бокал вина и поудобнее устроилась на софе, поджав под себя ноги.
— Почему ты так враждебно настроена, Кора? После прошедшей ночи... — он запнулся, когда девушка низко склонила голову, словно его слова сильно задели ее.
— Я тебя разочаровала, да? — в ее голосе прозвучала презрительная насмешка. — Я много пью, я ложусь в постель с кем попало, я занимаюсь любовью довольно необычным способом. Наконец, я нахожусь в подчинении у полугениального, полусумасшедшего человека, который помыкает мной, как хочет, и перед кем я раболепствую. Воображаю, что ты можешь подумать обо мне.
Холлоран сел на софу рядом с ней, коснувшись своим плечом ее тела.
— Единственная вещь, которую я так и не смог пока разгадать — это что ты обычно пьешь.
Она невольно улыбнулась:
— Что окажется под рукой, — отпив глоток вина, девушка поставила бокал на стол рядом с бутылкой; Холлоран отметил про себя, что бутыль была пуста больше чем наполовину.
— Я очень шокировала тебя прошлой ночью? — спросила Кора, глядя на свой бокал.
— Очень, — подтвердил Холлоран.
Она резко вскинула голову и окинула его ироничным взглядом.
— Но провалиться мне на этом месте, если это не доставило мне удовольствия, — быстро прибавил он.
— Это он заставил меня.
— Что?..
— Он заставил меня пойти к тебе в комнату, — взяв бутылку со столика, девушка долила вина в свой бокал, хотя он был еще наполовину полон. — Феликс сказал, чтобы я шла к тебе в ту ночь.
Холлоран был ошеломлен.
— Я не понял, — тихо произнес он, вопросительно глядя на молодую женщину, сидящую рядом.
— Он приказал мне совратить тебя. Не знаю, зачем. Может быть, он просто проверял тебя таким образом. Или меня... Возможно, он получал удовольствие, изобретая новый способ унизить меня, сделать шлюхой.
— Зачем ему это понадобилось?
— Феликсу нравится ставить людей в зависимое положение. Пройдет еще немало времени, прежде чем ты сам убедишься в этом.