Холлоран открыл ворота и сошел на обочину подъездной аллеи. Подождав, пока «Гранада» подъедет ближе, он шагнул к дверце пассажирского сиденья, наклонившись к окошку, рядом с которым сидел один из агентов «Щита». Стекло на окошке передней дверцы плавно опустилось вниз.
— Свяжитесь с патрульной машиной и убедитесь, что все в порядке, — сказал Холлоран. — Я буду ждать вас на этом месте через... — он глянул на циферблат наручных часов. — Через три часа.
— Будут ли какие-нибудь дополнительные указания? Может быть, нам нужно сделать что-то еще? — спросил водитель, нагнувшись к открытому окну через колени своего пассажира.
Холлоран покачал головой:
— Нет. Только патрулирование. Полный круг. Не пересекайте границ поместья.
— Что, если мы заметим нарушителей? — спросил человек, сидящий у окна, явно раздосадованный таким ответом.
— Свяжитесь со мной по телефону. Но в поместье не заходите.
— Что за ерунда?
— Тем не менее, мне бы не хотелось, чтобы вы это делали.
Холлоран выпрямился, оглядел дорогу спереди и позади себя, затем неторопливо пошел к воротам. Он слышал, как отъехала назад по дороге «Гранада», когда взялся за толстый металлический прут распорки. Послышался глухой низкий звук, и он толкнул створку. Раздался скрип ржавых петель, и ворота начали медленно открываться. Холлоран до конца распахнул одну створку, потом вторую, все время чувствуя на себе пристальный взгляд невидимого наблюдателя, скрывающегося в каменном двухэтажном домике.
Холлоран решил встретиться лицом к лицу с этим таинственным стражем ворот — очевидно, тот, кто прятался в доме, кормил и заботился о своре диких собак. Когда он через несколько часов вернется сюда, он обязательно должен заглянуть в сторожку. Перед отъездом из «Магмы» обратно в Ниф он разговаривал с Матером, докладывая ему, насколько плохо защищено поместье, подробно объясняя, как легко будет проникнуть в особняк любому хорошо подготовленному террористу. Плановик обещал обсудить этот вопрос с Джеральдом Снайфом, после чего Сэру Виктору Пенлоку будет предъявлен ультиматум: либо по всей границе поместья и вокруг самого особняка будет установлена необходимая аппаратура и надежная охрана, либо "Ахиллесов Щит будет вынужден расторгнуть контракт. Огромная сумма страховки гарантирует «Щиту» поддержку со стороны страховой компании Ллойда — ведь, случись несчастье, компании придется выплатить по страховому договору несколько десятков миллионов фунтов стерлингов! Сообщение о стае шакалов, рыщущих вокруг усадьбы, изрядно шокировало Матера. Он удивился еще больше после того, как он услышал от своего лучшего агента, что тот до сих пор не имел возможности встретиться с охраняющим вход человеком, чтобы подробно обсудить с ним план совместных действий в случае опасности. Странные дела, заметил Матер в своей обычной сдержанной, суховатой манере. Похоже, пришла пора составить четкий свод основных правил, которым обязаны будут следовать обе стороны.
Холлоран махнул рукой Палузинскому, и после того как «Мерседес» медленно проехал мимо него, повернулся и закрыл ворота. Створки захлопнулись с неизменным глухим стуком.
Холлоран снова забрался в машину, и она плавно тронулась с места. Палузинский шутливо заметил:
— Что-то собак не видно. Некому вас сцапать.
Холлоран нахмурился:
— Где их держат?
— Держат? — послышалось в ответ. — Вы, наверное, имеете в виду псарню или еще какое-то специальное помещение? Ха! Эти твари пользуются неограниченной свободой, они бегают повсюду, где хотят.
— Однако до сих пор лично мне они редко попадались на глаза.
— Они не трогают своих.
— Но вчера...
— Вы были один. А может быть, они почуяли...
Холлоран размышлял о том, почему поляк не закончил свою фразу.
— Они не любят дневного света и обычно прячутся где-нибудь в тени, пока не стемнеет, — вступила в разговор Кора, полуобернувшись на своем сидении. — Ночью они не спят, рыщут по лесу, бегают повсюду. Они полудикие, и предпочитают обходить людей стороной.
— Да, а ночью становятся хорошими сторожами. Если в поместье проникнет кто-то чужой, они вынюхивают следы нарушителей и крадутся за ними.
— И много ль их уже было, — спросил Холлоран, — нарушителей? Палузинский хихикнул. На вопрос Холлорана ответила Кора:
— На моей памяти чужие люди переходили границу этих земель только один или два раза. Они были очень напуганы и тут же убрались обратно.
— Да, им повезло, если их не растерзали на клочки, — откликнулся Холлоран.
— Нет, шакалы их не тронули. Чужаки испугались... не зверей, а чего-то другого.
— Я не понял вас. Чего именно они испугались?
Палузинский снова издал короткий смешок:
— Леших, лесных чертей, «пан» Холлоран. Вам никогда не приходилось слышать о леших?
Впереди показался особняк; красный цвет кирпича, из которого были сложены его стены, казался более темным и тусклым в пасмурную погоду. Кора повернулась обратно, словно не хотела больше участвовать в разговоре, но Холлоран наклонился вперед и положил руку на плечо девушки, чтобы привлечь ее внимание.
— Какие лешие? Что он имеет в виду, в конце концов?
— Ничего особенного, Лайам. Ничего такого, из-за чего стоит волноваться.
— Но все-таки расскажите ему об этом, пожалуйста, — попросил Палузинский, и в его голосе прозвучала добродушная насмешка. Поляк украдкой кинул на Холлорана быстрый взгляд; его глаза за стеклами очков в тонкой металлической оправе превратились в две узкие щелочки.
— Всего лишь плоды воображения, — быстро сказала Кора. — Феликс может создавать эти воображаемые образы благодаря уникальным способностям своей психики. И может заставлять людей видеть то, чего на самом деле нет.
Да, в этих способностях Клина Холлоран уже имел возможность убедиться на собственном опыте, когда во время утренней лодочной прогулки по озеру перед его глазами предстали неожиданные, причудливые, странные образы.
— Феликс чувствует, когда собаки чем-то встревожены, — продолжала Кора. — Я точно не могу сказать, каким образом он узнает об этом — возможно, между ним и зверями существует что-то вроде телепатической связи. Обычно ему не требуется даже слышать их вой или лай — когда кто-то переходит границы поместья, Клин сразу узнает об этом, даже если стая шакалов находится в это время далеко от дома.
Холлоран начал понимать, почему Клин чувствует себя достаточно надежно защищенным в своем загородном поместье — по крайней мере, у него есть веские основания больше доверять стае сторожевых собак, чем доброй дюжине агентов безопасности в своих городских апартаментах. Этот человек сам являлся системой, чувствительно реагирующей на малейшую тревогу, на любое приближение опасности. Если учесть, какой силой обладал Феликс Клин, то неудивительно, что он внушал своим подчиненным чувство, весьма похожее на страх.
Автомобиль остановился возле дома, и Кора обернулась и наклонилась через спинку своего сиденья, чтобы разбудить Клина.
— Феликс, — тихо позвала она, затем, не дождавшись ответа, повторила его имя громче.
— Феликс, мы уже приехали, — в третий раз сказала Кора, приподнявшись со своего места и протянув руку вперед, дотронулась до колена Клина. Темноволосый человечек, удобно свернувшийся в углу заднего сиденья «Мерседеса», вздрогнул, но не проснулся. Она настойчиво потрясла его колено и еще раз громко произнесла его имя.
Клин шевельнулся, вытянул ноги вперед. Пробормотав что-то невразумительное, он выпрямился на мягких пружинистых подушках «Мерседеса».
— Мы дома? — невнятно спросил он глухим, усталым голосом, так что едва можно было разобрать его слова.
— Да, Феликс, мы в Нифе, — ответила Кора.
— Хорошо, — сказал он, и, помолчав несколько секунд, повторил еще раз: — Хорошо.
Он сел, чуть повернувшись направо, и взялся за ручку дверцы автомобиля.
Пальцы Коры, сильно сжавшие его колено, удержали Клина на месте. Девушка глядела на него широко раскрытыми, испуганными глазами.
Холлоран замер.
Клин удивленно переводил свой взгляд с Коры на Холлорана, и пока он делал это, небольшие хлопьевидные кусочки шелушащейся кожи слетали с его лица. Вся поверхность его лица была покрыта вздутыми пупырышками; мертвая ткань во многих местах отслаивалась и свободно свисала со щек и лба.