Покрутив немного головой, я обнаружил Мари-Анж чуть в стороне, у прилавка со сливами. Добродушная тётенька-продавщица, видимо, дала ей попробовать, потому что Мари-Анж радостно и с аппетитом что-то жевала держа в руке вторую половинку сливы.
– Иди сюда! – позвала она меня, – Очень вкусно! Попробуй!
«Сливы? В июне?» – недоверчиво подумал я и подошёл поближе. Слива, действительно, оказалась на редкость вкусной: сочной и сладкой.
– Давай купим, – решила Мари-Анж и тут же начала переговоры с продавщицей. Через минуту у меня в руках уже была небольшая корзинка со сливами (полиэтиленовых пакетов на средневековом фестивале, естественно, не оказалось). Выяснить цену покупки оказалось намного труднее. Мари-Анж дала продавщице банкноту в десять евро, чтобы просто забрать сдачу и не выяснять точную цену – диалект продавщицы оказался совершенно непереводимым. Тётенька с интересом и очень осторожно взяла в руки банкноту и внимательно её осмотрела.
– Господи, – шептнула мне Мари-Анж, – Я её совсем не понимаю – жуткий диалект… Ну вот, теперь она притворяется, что никогда не видела денег…
Продавшица закончила осмотр банкноты, что-то пробормотала и протянула её обратно Мари-Анж.
– У неё, наверное, нет сдачи, – предположил я и полез в карман моего пиджака, который я держал в руках.
В кармане оказалось несколько монет.
– Сколько это стоит? – спросил я продавщицу.
Из её ответной фразы я разобрал только слово «два». В принципе, совсем недорого за такую корзинку слив… Я протянул одну монету в два евро. Тётенька с удивлением посмотрела на монету со обеих сторон и снова пробормотала что-то непонятное…
– Она издевается, – прошептала Мари-Анж, – Давай не будем брать эти сливы…
Однако монета в два евро уже исчезла в кармашке на фартуке продавщицы, и та одарила нас радостной улыбкой и ещё одной непонятной фразой, конец которой прозвучал как «спасибо».
Мы отправились дальше по рынку, в сторону возвышавшегося за домами замка. Мари-Анж несла корзинку со сливами, а я шёл чуть сзади. Неожиданно я снова услышал знакомое имя. Один из продавцов, мимо которого я как раз проходил, посмотрел куда-то в сторону и довольно громко сказал:
– Смотрите – сир Робер!
Его коллеги тут же закрутили головами, и над рынком пронеслось как дуновение ветра: «Сир Робер! Сир Робер!..». Я оглянулся и увидел, как в конце улицы, где виднелась серая боковая стена церкви, появилось несколько всадников на тёмных лошадях. Их было четверо, и ехали они парами. Из-за толкотни на узкой улочке, продвигались всадники очень медленно. Впрочем, было заметно, что они не спешили. Временами всадники останавливались и разговаривали с прохожими или торговцами. Все почтительно им кланялись… Я остановился и стал смотреть, что будет дальше. Очевидно, это было одно из центральных событий этого средневекового фестиваля. Мари-Анж пошла дальше – туда, где на углу какого-то переулка играли музыканты. Их несколько хаотичная фольклорная музыка звучала на весь рынок, но я бы не сказал, что у них слишком хорошо получалось…
Всадники ненадолго задержались возле кузнеца. Я не слышал, о чём они говорили, но видел, что кузнец был недоволен и смотрел на всадников довольно свирепо… Потом один из всадников положил себе ладонь на грудь, словно он в чём-то клялся, и они поехали дальше в мою сторону. Я заметил, что кузнец раздражённо швырнул молоток на землю и ушёл за какую-то деревянную перегородку. Крестьянин, тот, что давал ему советы, грустно смотрел то вслед всадникам, то вслед кузнецу… «Ага, – догадался я, – Наверное, сир Робер снова поклялся, что не знает, где дочь кузнеца…»
Потом мне пришлось чуть посторониться, чтобы не угодить под лошадь. Всадники проехали совсем рядом, и я заметил, что все они внимательно на меня посмотрели. «Видать не привыкли тут к туристам», – подумал я. Мы с Мари-Анж, действительно, выделялись на фоне всей этой средневековой компании. Впрочем, никто ничего не сказал.
Первый всадник изображал, несомненно, сира Робера – благодаря рассказу господина Жероди, я сразу его узнал по короткой тёмной бороде и шраму под левым глазом. Шрам был нешуточным и сразу бросался в глаза. На сире Робере было какое-то подобие доспехов из тёмно-коричневых кусков кожи. Слева, на поясе у него висел длинный меч, справа – широкий короткий кинжал или охотничий нож. Шлема на голове не было, и во все стороны торчали взлохмаченные чёрные волосы. Позади него, на лошадиной спине за седлом лежал какой-то мешок, а сбоку на лошади висел небольной круглый щит. Второй всадник был помоложе, но тоже с небольшой бородкой. Волосы у него были посветлее, чем у сира Робера, но чем-то они оба были очень похожи друг на друга. Я вдруг вспомнил, что у сира Робера был брат…