– У вас хорошее лицо, Михаил Аристархович, – сказала она. – Наверное, вы добры. Мне говорили, что незнакомым людям нельзя доверять, а вам я верю. Отчего, как вы думаете?
– Оттого, что у меня хорошее лицо, – улыбнулся он.
– Я всегда хотела попасть на середину озера…
– И сейчас хотите?
– Хочу. Очень.
Он усадил ее напротив себя, взялся за весла. Лодка заскользила по глади, и вот уже ее окружало пространство из воды, лунные блики, которые блестели и в волосах девушки. Шарлотта, мурлыча мелодию, склонилась над бортом, опустив руку в воду.
– Примерно здесь середина, – сообщил Мишель, перестав грести. – Вам холодно?
– Нет. Я люблю прохладу. – Шарлотта взялась за борта лодки и, перегнувшись назад, устремила взгляд в небо. – Боже мой, как здесь хорошо! И комаров нет. А на берегу их такое множество… Нянюшка заваривает травы и натирает меня отваром, чтобы они не кусались. («Вот, значит, что за духи у нее», – подумал Уваров.) Вы не знаете, почему в книгах пишут «голубой свет луны»? Она же желтая, иногда бывает белая или красная…
– Не задумывался. Наверное, писатели так видят ее свет внизу. Спойте, мадемуазель Шарлотта.
– Не хочу, – оторвалась она от созерцания неба. – Я пою, когда мне хочется говорить, а не с кем. Давайте разговаривать?
– Извольте. О чем?
– Расскажите о себе. Кто вы? Давно здесь живете?
– С осени прошлого года. А ранее служил, воевал с турками.
– С турками?! Должно быть, это очень страшно. Турки – жестокий народ, я читала.
– Не скрою, всякое бывало. А вы давно здесь поселились?
– Меня привезли сюда маленькой, я нигде не была, ничего не знаю. А так хочется узнать мир.
– У вас есть сестры, братья?
– Кузен. Он живет у нас, более никого нет.
– А ваши родители, где они?
– Отца я не помню, он умер давно. А мать со мной в усадьбе. Она любит уединение и всегда ходит в черном. Ужасный цвет, не находите?
– Ваша матушка вдова, многие вдовы оставляют черный цвет в память о супруге, второй раз не выходят замуж.
– Все равно не люблю черное. Я часто делаю ей наперекор. Знаю, что поступаю дурно, а ничего поделать с собой не могу. Еще с нами живет брат матери, мой дядя. У него скверный характер.
– И у вас гостит профессор де ла Гра. Мы познакомились с ним в лесу.
– Я бы не сказала, что он гостит. Де ла Гра часто уезжает, но неизменно возвращается, работает в лаборатории и не пускает туда никого. Признаюсь, я его боюсь. Он такой надутый, все время хмурится… Разве можно жить и хмуриться?
– Вам не очень нравится ваше окружение?
– А разве может нравиться одно и то же изо дня в день? – честно призналась она. – Из-за каприза моей матери мы живем затворниками, ни с кем не встречаемся. Думаю, она до сих пор не примирилась со смертью моего отца, и я ее понимаю. Но остальные при чем? Зачем всех держать в тюрьме? Пусть бы мы не ездили никуда, но почему к себе не приглашать гостей? Поэтому наш дом мрачен, в нем нет радости. Представьте, Михаил Аристархович, за столом, случается, никто не произносит ни слова. Молча едят и расходятся. Как такое может нравиться? Неужели подобным образом живут все?
Она замолчала, опустила голову.
– Почему вы замолчали? – через какое-то время спросил он.
– Я слишком много вам рассказала. Признайтесь, вы подумали обо мне дурно?
– Отнюдь. А вы не пробовали поговорить с матушкой?
– Пробовала, – вздохнула Шарлотта. – Она считает меня капризным ребенком. А ведь мне двадцать один год. Разве я ребенок?
– Совсем чуточку.
– Скажите, а как у вас заведено?
– С тех пор как приехала сестрица Марго, в усадьбе все пошло вверх тормашками. Но у меня есть еще одна сестра, она тоже замужем, живет в Москве. Есть младший брат, он находится на службе при дворе Его Императорского Величества. А ближе всех мне Марго. Она похожа на ураган, любознательна, деятельна, никому не дает и минуты посидеть в покое.
– Должно быть, вам очень весело с ней.
– Да уж, грустить не приходится. Она умеет заставить всех любить то, что любит сама, при том никакого насилия не проявляет. Все происходит как бы само собой. Едва она увидела мою террасу, сразу решила играть спектакль. Заставила учить роль даже меня, а я не имею способностей, и Марго сердится. Но моему другу, он тоже гостит у меня, удалось избежать экзекуции, он отдал в руки сестры денщика и двух поручиков.
– Спектакль… – мечтательно произнесла Шарлотта. – Это когда люди представляют себя другими людьми, а все на них смотрят?