Войдя в одну из самых больших пещер, мы вскоре оставили позади тусклый свет пещерного мира, неуклонно спускаясь вниз, пока наши фонари внезапно не осветили глубокую пропасть. О прыжке через такой широкий провал нечего было и думать, а обойти его оказалось невозможно. Мы были вынуждены повернуть назад и выбрать другой коридор, но, пройдя небольшое расстояние и все время спускаясь, вновь оказались на краю пропасти — похоже, той самой, что остановила нас в первый раз. Однако, третий проход, находившийся в отдалении от этих тупиковых ходов, повел нас вверх; пройдя несколько сотен ярдов и перебравшись через множество крошечных ручьев, то теплых, то ледяных, мы вышли к медленно текущей и вполне судоходной подземной реке — будь мы на плоту, мы могли бы поплыть по ней. Но мы не собирались рисковать и плыть сломя голову в черноту неведомого русла; сперва следовало проверить, не выведет ли нас на поверхность один из коридоров.
Уступив в конце концов усталости и голоду, мы вернулись на плот, решив на следующий день продолжить осмотр фумарол. Мы так страдали от жары и изнеможения, что даже не стали выбираться из области горячих течений, а наугад пришвартовались и дошли пешком до места, куда долетал прохладный свежий бриз с далеких вод на юге. Хотя мы оставили корабль в получасе ходьбы, нападения амфибий мы могли не опасаться: горячая вода помешала бы им приблизиться к плоту по морю, а на узкой береговой полосе под утесами мы бы их сразу заметили.
В течение двух дней мы безуспешно осматривали вулканические проходы в поисках выхода из пещеры. Мы не были обескуражены: предстояло исследовать еще немало коридоров, а продержаться в пещере мы могли неопределенно долгое время, питаясь мясом карликовых динозавров и довольно вкусными корнями, найденными в джунглях.
На седьмой день после того, как мы вошли в пещерный мир, мы решили вернуться к оползню под Гамлет-холлом и выяснить, предпринимаются ли какие-либо усилия для нашего спасения, что мы надеялись выяснить по звукам взрывов или бурения. Мы возвратились к южным утесам без всяких приключений. Под плато, где мы подстрелили первого птеродактиля, мы высадились на берег и вытащили на сушу нос нашего корабля. Это было все, чем мы могли защитить плот от амфибий, поскольку вполне можно было ожидать, что до нашего возвращения они попытаются повредить судно — если мы вообще когда-либо вернемся. Мы, однако, спустили парус и вновь превратили его составляющие в куртки и рюкзаки.
В приподнятом настроении мы двинулись вверх по ущелью и через несколько часов дошли до выхода из узкого колодца, откуда мы впервые спустились в ущелье. К своему ужасу, мы обнаружили, что произошел новый обвал и колодец был полностью засыпан. В отчаянии мы потратили три динамитные шашки из нашего скудеющего запаса — и только лишний раз убедились в том, что никогда не сможем выбраться из ущелья.
И только когда последний взрыв разбросал камни над раздавленным телом амфибии, мы заподозрили, что дело неладно. Без сомнения, люди-рептилии были причастны к нашему последнему и величайшему несчастью.
ГЛАВА XIII
Рано утром, на следующий день после обнаружения заваленного колодца, мы вернулись по подземному ущелью в бездну забытых веков, решив либо найти путь на поверхность через пещеры на северной оконечности моря, либо погибнуть в попытках спастись. Как мы и предполагали, «Бродяги» на месте не оказалось. Не приходилось также сомневаться, кто был повинен в этом злодеянии. Повсюду на песке были видны следы наших врагов и глубокие продольные полосы там, где они столкнули судно в воду.
Пропавший плот, правда, мы нашли достаточно быстро. Двигаясь на север вдоль берега, мы увидели его на мели близ пляжа, где впервые столкнулись с амфибиями. Мы с Уиллой держались в воде лучше Роджера и вызвались снять плот с камней. После опасного получаса борьбы с прибоем «Бродяга» был освобожден; подведя его к берегу, мы обнаружили, что судно почти не пострадало от нападения и вскоре завершили необходимые ремонтные работы.
И снова мы вышли в море в сумеречном тумане подземной бездны. Мы поздравляли себя с тем, что вновь сумели перехитрить наших ловких врагов и спасли плот, который, как мы полагали, они спустили на воду, чтобы лишить нас возможности передвигаться по морю. Но когда дюжина из них выскочила из волн, как обычно, вне пределов досягаемости пуль, мы уже не испытывали такого ликования, ибо было что-то безусловно зловещее в их неусыпной бдительности и неоднократных попытках сорвать наши планы. Ветер был неблагоприятным, и мы много часов ползли в крутом бейдевинде, если можно так выразиться; в результате мы почти не продвинулись на север и, направившись наконец в поисках ночлега к группе островов, представляли собой самую несчастную троицу мореплавателей.