Плот сильно накренился, днище заскрежетало о подводную скалу. Завертевшись, он поплыл бортом вперед и затем медленно выровнялся в потоке бурлящей пены. Я почувствовал дуновение прохладного воздуха, когда свод фумаролы сомкнулся над нами. Темнота окутала нас, как черное облако сажи. Грохот падающих скал и шипящей лавы начал отступать, превращаясь в приглушенный басовитый рокот.
ГЛАВА XVI
Мало-помалу мы очнулись от потрясения. Гром извергающегося вулкана и рушащихся стен пещерного мира сменился негромким плеском потока воды, бьющегося о невидимые стены пещеры. Течение вынесло нас по длинной, головокружительной кривой в подземную реку, которую мы опознали, опустив пальцы в воду и затем лизнув их. Надежда на спасение уже не казалась такой невероятной: наши шансы выйти живыми из подземного мира удвоились, когда мы избавились от самой значительной угрозы. Течение, превращенное волнением моря в бурный поток, мог вынести нас к выходу на поверхность или в какую-нибудь неизвестную галерею каверн, которая приведет нас в безопасное место.
— Боб! Уилла! — раздался из давящей со всех сторон темноты хриплый голос Роджера Энсона.
— Я в порядке, — послышался тихий ответ Уиллы. Я в свою очередь сообщил, что ощущаю в себе признаки жизни, хотя и очень слабые.
Мы собрались у мачты «Бродяги» и подползли ближе друг к другу, набираясь храбрости от соприкосновения наших тел и стараясь держаться как можно дальше от темных вод, которые журчали и пенились вокруг потрепанного остова — всего, что осталось от нашего корабля.
«Бродяга» то и дело упирался в мокрые стены подземного канала, пятился назад, медленно вращаясь на месте, и снова несся в бесконечные просторы тьмы. Воздух и вода становились все холоднее. Чем дальше мы уплывали от рушащегося пещерного мира, тем меньше ощущался в воде солоноватый привкус. Тишина, свежий воздух и неуклонный напор течения, которое несло нас к гибели или спасению, казались раем после урагана лавы и грохочущего моря. Я невольно гадал, что случилось с амфибиями и чудовищами суши. Неужели все они погибли? Неужели затерянное море полностью исчезло в гигантских жерлах кратеров, куда оно изливалось, пока нас уносило к подземной реке? Сумели ли сейсмографы далекого верхнего мира уловить эхо катастрофы, извергнувшей нас из пасти ада?
Мы продолжали плыть в бездонном мраке. Течение постепенно замедлялось, хотя все еще оставалось быстрым и сильным; однако опасность столкновения с невидимыми препятствиями уменьшилась. И все же мы боялись, что река в любой момент может гигантским водопадом обрушиться в пропасть. Перед нами была тайна, но позади мы оставили верную смерть и были рады попытать счастья в неизвестности.
В те нескончаемые часы страшного путешествия по подземной реке я рассказал Уилле обо всем, что до сих пор так мужественно скрывал. Безумно счастливый, я узнал, что и она полюбила меня. Все мы, включая Роджера Энсона, чуть не разрыдались — так походило все это на предсмертную исповедь с Роджером в роли священника. Мы торжественно поклялись, что если когда-нибудь доберемся до верхнего мира живыми, никакие деньги никогда не встанут между нами. После всех опасностей, которые мы пережили вместе, моя прежняя сдержанность исчезла: действительно, глупо было так переживать из-за богатства Энсонов.
Мы полностью вверили себя в руки судьбы и дремали на скользкой палубе, когда Роджер заметил впереди проблеск света. Его радостный крик заставил нас привстать. Мы едва могли поверить в то, что видели. Сероватое сияние быстро распространялось вокруг, таинственное, божественно прекрасное для наших изголодавшихся по свету дня душ. Над головой смутно виднелся свод речного канала, поверхность которого блестела, как нефритовое зеркало.
Пошатываясь, мы встали на колени, услышав низкий рев воды, несущейся по камням. Пещеру заливал теперь рассеянный тусклый свет. По мере того, как мы приближались к источнику этого света, подземная река становилась все шире и шире, а свод опускался так низко, что едва не задевал нашу мачту.
Тогда мы поняли, где оказались. Это было дно глубокого каньона, одного из бесчисленных ущелий в системе реки Колорадо.
Изорванные, перепачканные грязью, с бледными, осунувшимися лицами глядя на свет, мы выплыли в узкую, глубокую речку, свод которой представлял собой не мрачную твердыню гранита, а полосу залитого солнцем неба, окаймленную зубчатыми скалами и уступами. Дневной свет!
Плот понесся вниз по длинному каскаду крутых порогов. Напрягая все силы, мы бешено отталкивались веслами от скал. Казалось, конца не будет этой борьбе со стремительным течением. Но наконец стены каньона расступились, и мы увидели неподвижное пространство воды у широкой, низкой песчаной косы. В последней отчаянной схватке мы посадили плот на мель и, шатаясь, в полном изнеможении ступили на нагретый солнцем песок.