— Здесь, на этой площади, вот-вот разразится сражение, — проговорил Билли. — Сражение двух враждебных китайских кланов, Аньлян и Хипсин. Схватка, которая обагрит это место кровью… Кто-то пускает шутиху. И вдруг площадь взрывается орудийным огнем! Напуганные китаезы толпами убегают прочь. Однако некоторые не в силах двигаться так быстро, и, когда выстрелы стихают, оказывается, что пять человек погибли или лежат при смерти. Они — всего-навсего новые жертвы печально известных кровавых войн между тонгами[2]…
— Мамочка, а мы можем уйти прямо сейчас?
— Тс-с-с! Слушай, что рассказывает дядя.
— Но он такой ску-у-учный.
Билли умолк — руки чесались схватить этого маленького сопляка за горло. Он смерил гаденыша ядовитым взглядом. На мальчишку это не произвело никакого впечатления — он лишь пожал плечами.
— В туманные вечера, вроде нынешнего, — сквозь зубы продолжал Билли, — порой можно услышать отдаленные взрывы таких шутих. Увидеть призрачные фигуры, пролетающие мимо в смертельном ужасе, — они по-прежнему стремятся укрыться от пуль, выпущенных в тот вечер! — Билли повернулся и взмахнул рукой. — А сейчас давайте отправимся на противоположную сторону Береговой улицы. К очередному обиталищу призраков.
— Мама. Мамочка!
Не обращая внимания на маленького засранца, Билли перевел группу через дорогу. «Улыбайся, продолжай болтать, — мысленно велел он себе. — От этого зависят твои чаевые». Ему нужно было продержаться всего-навсего час. Сначала они отправятся на улицу Наппа, а затем остановятся на улице Тайлера, возле игорного дома, где в девяносто первом убили пятерых мужчин. В китайском квартале хватало мест преступлений.
Билли повел группу по улице Наппа. Она скорее походила на узкий проулок, почти безлюдный и плохо освещенный. Когда огни и оживленное движение Береговой улицы остались позади, температура воздуха словно бы резко упала. Билли поежился и плотнее запахнул свой атласный халат. Он и раньше замечал тревожную смену климата, двигаясь по этому участку Наппа. Здесь ему становилось зябко даже теплыми летними вечерами, словно холод, давно поселившийся в этом переулке, не собирался рассеиваться. Похоже, туристы тоже заметили это — Билли слышал, как они застегивают куртки, видел, что они достают из карманов перчатки. Группа притихла, и слышалось только эхо их шагов, отражавшееся от зданий, что возвышались по обе стороны. Даже маленькие шкодники хранили молчание, словно ощутили перемену атмосферы. Здесь сохранилось нечто, поглощающее любой смех и любую радость.
Билли остановился возле заброшенного здания, вход в которое перекрывала запертая решетчатая дверь; окна первого этажа защищали железные прутья. Ржавая пожарная лестница карабкалась вверх — к третьему и четвертому этажам; там все окна были накрепко заколочены, словно должны были удержать внутри какого-то неизвестного пленника. Группа сбилась в тесную кучку, пытаясь согреться. А может, помимо холода, туристы чувствовали здесь присутствие чего-то еще, того, что заставило их сжаться тесным кружком, ища друг у друга защиты?
— Добро пожаловать на место одного из самых жутких преступлений в Чайна-тауне, — начал Билли. — Вывеска с этого здания исчезла, но девятнадцать лет назад за окнами, которые теперь зарешечены, находился небольшой китайский ресторанчик «Красный феникс», где подавали блюда из морепродуктов. Заведение было скромным — внутри помещалось всего восемь столов, — но славилось свежими моллюсками. Это случилось поздним вечером тридцатого марта, в сырую и холодную погоду. Тем вечером даже обыкновенно шумные улицы китайского квартала казались до странности тихими. В «Красном фениксе» работали всего двое — официант, Джимми Фан, и повар, нелегальный иммигрант из Китая по имени У Вэйминь. Тем вечером в ресторан пожаловали трое гостей, и этот вечер стал последним в их жизни. Потому что на кухне творилось что-то недоброе. Мы никогда не узнаем, почему у повара вдруг изменилось настроение и он впал в ярость. Возможно, виной тому долгие часы тяжелой работы. А может, он горевал из-за того, что был чужаком в незнакомой стране.
2
Тонги (или правильно — туны) — тайные сообщества китайцев, живущих в США и Канаде, которые чаще всего имеют отношение к преступной деятельности. Дословно слово «тонг» (или «тун») переводится как «зал» или «место собраний».