– Полчаса ходу, говоришь? – переспросила она у Полтораша, и вытерла рукавом выступившие слёзы. Одна её щека была измазана пылью. – У меня от силы минут на сорок действия "транка". Так что давайте не рассиживаться.
– Ты как? – она глянула на Пыжа, который с трудом втиснул в ботинки забинтованные ноги и теперь допивал чай, заваренный для него Полторашем.
– Нормально, – махнул тот рукой. Притопнул ногой и слегка поморщился.
– Потерпи уж, – ласково попросила его девушка. – Совсем немного осталось.
«Совсем немного до чего?» – хотел было спросить Бек, но промолчал. Не время было для таких вопросов.
– Да я чего? Я – готов, – засмущался Пыж. – Дойду, никуда не денусь.
– А ты учти, – сказала Алеся Полторашу. – Это над ними ты здесь имеешь полную власть. Но не надо мной. И я буду за тобой следить!
36. Жратва и душегубство
Двинулись дальше по тоннелю. Полтораш, за ним Алеся, потом Баркас с Зиной, Бек и замыкал – Пыж.
Метров через тридцать их проводник остановился у двухметровой секции металлопрофиля, которая стояла, прислонённая к левой бетонной стенке. Вдвоём с Беком они отодвинули ржавый, в с островками краски, металлический щит, и за ним открылся лаз.
– Нужно всем завязать глаза, – сказал Полтораш. – Там дальше – «фиолетовые зеркала».
– И что? – спросил Бек.
– Кто в них посмотрит, тому голову вверх тормашками переворачивает. И ноги, пятками вперёд.
Бек, подумав, что это шутка, хохотнул, но Полтораш был серьёзен.
– Ты же видел таких, с перевёрнутыми рожами, – продолжил он, обращаясь к Пыжу. – Это же твой «Калаш» стучал там, на поле?
Тот не ответил.
– Порви на полосы, – попросил Полтораш Алесю, доставая из кармана сложенный в несколько раз кусок черной материи. – Так чтоб у каждого было по две штуки.
Пыж тут же присоединился к девушке, надрезая ткань ножом.
– Слушаем внимательно, – продолжил Полтораш. – Не просто надеваем повязки, обязательно сверху шлемофоны. При этом, глаза тоже держим закрытыми. Если вдруг первую повязку сорвут, немедленно завязываем вторую.
– Кто сорвёт? – спросил Баркас. Зина опять сидела у него на плечах, ухватившись за танкистский шлем.
– Есть там мелкие пакостники, – туманно сказал Полтораш. – Типа, местные рыболовы. Им за каждого перерождённого… Неважно, в общем.
– Теперь ещё одно, – он поднял палец, призывая к вниманию. – Могут попасться препятствия. Не паниковать, не трепыхаться – спокойно обходим слева. Повторяю – слева!
– Ну что, – обратился он к Алесе. – Готовы?
Девушка раздала повязки. Баркас завязал глаза Зине, надел сверху танкистский шлем, щелкнул легонько по носу:
– Не бойся, – сказал. – Пока ты со мной, тебя никто не тронет.
Завязал глаза и себе, нашёл рукой девочку, привычным уже движением, посадил её себе на плечи. Остальные тоже уже нацепили на глаза повязки. Все, кроме Полтораша.
– Эх, сфотографировать бы вас сейчас! – хохотнул он.
– А тебе повязка не нужна? – спросила Алеся.
– На меня «зеркала» не действуют.
– Почему? – спросил Пыж, но не получил ответа.
Только Бек, стоявший рядом, тихо пробормотал себе под нос:
– Почему – почему? Потому, что нежить!
– Руку на плечо впереди идущего! – скомандовал Полтораш. – Двинули.
Шагов тридцать всё шло нормально, но потом испуганно взвизгнула Зона. Её что‑то царапнуло по щеке. Потом в шлемофон Пыжа чуть не сорвал с его головы. Он успел нащупать маленький крючок и что‑то вроде лески, уходящей куда‑то вверх. Леска тут же оборвалась, а сверху донеслось возмущённое щебетание.
– Держите шлемы, – крикнул всем Пыж. – А‑то у меня сейчас его чуть с головы не сорвали.
– Лучше застегните под подбородком, – посоветовал Полтораш.
– Раньше не мог сказать, – пробормотала Алеся.
Все остановились, пока Баркас на ощупь застёгивал шлем Зине. Потом он заколебался, не повести ли девочку за руку.
– Не вздумай, – угадал его мысли Полтораш. – Сейчас «Делитель» будет. Каждому свой коридор. С девочкой на плечах за одного сойдёшь. А так – разделит вас. Придётся ей одной добираться.
И точно: через десяток шагов, пол качнулся, вздрогнул, и все, кто шёл за Полторашем, лишился своего поводыря. Вот только что сжимал плечо того, кто шёл впереди, а сейчас там пусто. Пыж пощупал вокруг и наткнулся на близкие боковые стенки.
– Всё нормально, – донёсся гулкий голос Полтораша откуда‑то справа. – Так и должно быть. Спокойно движемся вперёд. И помните, что я вам говорил.
Зина, сидевшая на плечах у Баркаса, снова взвизгнула. Пальцы, которыми она обхватывала наушники шлемофона, обожгло болью.
– Твою мать! – выругался Баркас и решительно поставил её на ноги рядом с собой. Взял за руку. Повёл. Вдруг резко взмахнул рукой над головой Зины. Зацепил две «лески». Одна оборвалась. Вторую он молниеносно намотал на запястье и дёрнул. Что‑то небольшое с воплем шмякнулось ему под ноги. Баркас на звук ударил ногой. Тварь с повторным воплем улетело куда‑то вперёд. Поднял незрячее лицо вверх. Громко предупредил:
– Следующего раздавлю!
Не спеша посадил Зину обратно себе на плечи и спокойно зашагал дальше по своему тоннелю.
Не известно, поняли его или нет, но больше, ни девочку, ни самого Баркаса ничего не царапало.
У Пыжа ещё дважды пытались сорвать шлемофон и один раз больно оцарапали нос. Он отмахивался руками, оборвал несколько крючков, но, подобно Баркасу, сдёрнуть вниз неведомого рыболова ему не удалось.
Бек, после первой царапины на щеке разозлился, достал из рюкзака обрез и только окрик Полтораша:
– Никакой стрельбы! – предотвратил залп вверх из двух стволов. Порыв Бека не остался незамеченным. На него обрушился настоящий град крючков, шлемофон на его голове заходил ходуном. Бек, подобно Пыжу, начал махать руками, но позже приспособился обрывать «лески» обрезом, размахивая им над головой, как грибник размахивает палкой в лесу, чтобы оборвать паутину между деревьями.
Алеся шла спокойно, вытянув руки вперёд. В самом начале она подняла голову вверх и громко сказала:
– Только посмейте.
И всё – её никто не беспокоил.
Пыж шагал прихрамывая на обе ноги, которые с каждым шагом всё сильнее саднили, будто на обеих он натер сплошные кровавые мозоли. Ему очень хотелось спросить у Потораша, далеко ли ещё идти, но пока сдерживался, не желая выказывать слабость. Вон у Баркаса обе ноги навылет прострелены, однако же идет, да ещё и девочку на плечах тащит.
И вообще, что такое боль? Электрический сигнал, с помощью которого мозг узнаёт о неполадках в организме. Так что нет её. Это выдумка, фантом… Чёрт, как же больно!
– Потерпи, немного уже осталось, – услышал Пыж голос Полтораша. Он прозвучал неожиданно громко, будто говоривший шагал рядом. Пыж осторожно повёл рукой и наткнулся слева на прорезиненную ткань плаща.
– Еще шагов пятьдесят – семдесят, – продолжил Полтораш. – И твои мучения окончатся. Очень больно?
– Боли нет, – попытался усмехнуться Пыж.
– Боли нет, – повторил Полтораш, будто пробуя эти слова на вкус.
– Так и смерти тоже нет, – сказал он через пару десятков шагов. – Ты клиническую смерть ни разу не переживал?
Пыж отрицательно помотал головой.
– Тогда ты не поймёшь, – вздохнул Полтораш. – Ну – всё, можешь снимать повязку. Пришли мы.
Пыж сдвинул на лоб шлемофон, развязал узел на затылке, снял повязку с глаз. Морщась от света, огляделся. Они вдвоём стояли в тупике, освещённом лампочкой, которая висела на двух проводах, торчащих прямо из стены. Пыж оглянулся. Там был уходящий в темноту тоннель.
– Где мы? – спросил он. – Где все остальные?
Полтораш не ответил. Ткнул ладонью в стену на уровне груди. Загорелось оранжевое пятнышко. Загудело, и только теперь Пыж разглядел крашенные в один цвет со стеной двери лифта.
С душераздирающим скрипом открылись двери. Внутри кабины оказалось довольно просторно, одну из стен занимало пыльное зеркало. По периметру шли потемневшие поручни.