— Для начала скажите, являетесь ли вы членом семьи Вольферов.
— Юридически нет. Я сменил фамилию и не поддерживаю связь с сородичами. Но биологические корни оборвать невозможно — моя мать младшая дочь нынешнего главы семейства, его любимица.
— Почему же вы оборвали столь полезные связи?
— Я не поддерживаю их взглядов, а пойти против такого могущественного семейства не могу.
— А помочь мне можете?
Короткая пауза. Взгляд адвоката упал на его диплом, затем на стопку бумаг и снова на меня.
— Зачем вам это? Вы один из них… Думаете уничтожить весь наш род?! Не получится, слишком много людей.
— Дальние родственники меня не интересуют, только местные. Уверяю, за мной не стоят никакие группировки, только месть.
— Что же, желаю вам удачи. Хотите начать с чего-то — отправляйтесь в церковь. И прихватите с собой вот это — он указал на выглядывающий из моего кармана медальон — там же ваше путешествие и закончится.
Совет показался странным, но других вариантов у меня не было. Городская церковь не похожа на нашу — в ней не проводиться похорон. Стены выбелены до ослепления, цветные витражи изображают мотивы святого писания, это единственное, что заставляет детей высидеть службу. На полу лежит отвратительный красный ковер, его меняют раз в месяц, лавки из темного дуба, они старше нашего особняка в четыре раза. Впереди на небольшом возвышении трибуна пастора, сверху — осиновое распятие с золотым Иисусом. Едва я подхожу к нему как солнечный луч отражается от лица, оборачиваюсь и священник стоит позади меня.
— Что привело тебя сюда, сын мой? — Говорит он радушным и теплым голосом.
Передо мной стоит непростой выбор. Можно рассказать ему все как есть — о смерти, или по крайней мере пропаже, Адрианы, о сделке отца и подозрениях насчет Вольферов. Святой отец точно не состоит в сговоре с ними, но что он сделает, как порядочный человек, когда узнает правду? Сообщит народу, а огласка мне как гвоздь в крышку гроба. Так не годится.
— Я разыскиваю похитителей трупов, один из них обронил на кладбище медальон. Умный человек сказал, вы знаете кому он принадлежит.
Увидев этот маленький кусочек метала добродушный старичок поменялся в лице. Его глаза округлились, на лбу выступил пот. Выхватив медальон преподобный поднес его к свету, словно не веря в реальность происходящего, а тогда кинул на пол, как гнилое яблоко с червями.
— Это знак культистов, сколько раз Господь выгонял их своим праведным мечом, и вот они снова объявились.
— Так вам известно, что это за культ, и зачем ему понадобились тела?
— Сын мой, на эти вопросы сложно найти ответ. Многие люди в городе считают тебя и твоего отца чудовищами, но в глазах Бога вы все равны. Тейкеры присматривают за телами умерших до Судного Дня, возможно, наказать их часть твоей работы. Так знай же что до прихода церкви на эти земли тут обитали страшные дикари. Чтобы избежать бед и нападений диких зверей они приносили им в жертву младенцев. Мы изгнали варваров с этой земли, но принесенные в жертву дети… Они уже не люди, эти существа прокляты, прокляты за грехи своих родителей! Это — один из их знаков. Днем прячутся под личиной человека, ночью превращаются в зверей.
Его речь стала похожа на лепет безумного, но за последнее время я привык к безумцам. Теперь все стало на свои места — чтобы не выдавать себя Вольферы живут тесной родовой общиной и никого не подпускают к своим тайнам.
Я взял преподобного под руку, усадил на лавку. Странно, обычно это он сажает грешников, обнимает, утешает, теперь же мы поменялись местами.
— Успокойтесь, святой отец, я поймаю мерзавцев. У меня уже есть некоторые догадки на их счет, я знаю где достать доказательства.
— Если это правда, мы можем дать им отпор — отправить письмо Святой Инквизиции, тогда этих тварей уже ничто не спасет.
— Девять разных медальонов — отметин их рода — будут весомым доказательством?
— Этого не достаточно. Нужна бумага с подписью, или личная вещь со следами нечестивца, только так мы можем быть уверены, что поймаем нужного человека.
— Бумаги да еще и с подписью… Понадобится немного больше времени.
Он немного успокоился, я собрался уходить, но у выхода старческая рука легла на мое плече.
— Кроме Инквизиции есть еще одна организация, которая борется с ними — они зовут себя охотниками. Не доверяй им, ни в коем случае не доверяй — они тоже носят в себе кровь зверя, выпили нектар дьявола, приняли его обманчивый дар в виде бессмертия и демонической силы, а убийствами других проклятых пытаются очистить свое имя.
— Я и не собирался, в борьбе с нечистью можно доверять только церкви.
— Воистину, так и есть, сын мой.
***
— Вот так то, хотел получить одно недавно умершее тело, а получил давно прогнившее и еще живое, и оба не пригодны к вскрытию.
Адриана не знала, сколько времени прошло с того момента, как она слышала этот голос, но когда девушка очнулась она уже лежала в мягкой постели и чувствовала себя значительно лучше. Около нее, перечитывая какую-то книгу на непонятном языке, сидел юноша. Миссис Тейкер не разглядела черт его лица, все затмили очень яркие волосы белого цвета. Заметив ее взгляд парень отвлекся от книги.
— Очнулись! Это хорошая новость, значит не зря я читал все эти тома.
— Кто вы? И почему помогли мне…
— Меня зовут Герман, Герман Вольфер.
Услышав эту фамилию девушка вздрогнула и чуть не рухнула с кровати.
— Для каких целей вы меня купили?! — Страх превратился в мысль, а затем — в слова.
— Грубо говоря для научных. Если точнее, для вскрытия и последующего изучения органов, но учитывая тот факт, что вы были не совсем мертвы, я посчитал разумным попытаться привести вас в чувство.
— И что теперь? Ваша семейка просто так меня не отпустит, это точно!
— Пока что о вашем освобождении не может быть и речи, по крайней мере, до полного выздоровления. Кстати, было бы неплохо узнать имя и фамилию, найти ваших родственников и обрадовать их.
— А я… не помню ничего… — Соврала девушка, заливаясь румянцем.
— У вас будет время, но сейчас вам нужно думать только о выздоровлении. Полежите тихо, а я принесу обед и кое-какие лекарства.
Адриана осталась в комнате одна. На первый взгляд обстановка должна была успокаивать, правда присмотревшись миссис Тейкер начала еще сильнее нервничать. Множество книжных полок, кресло с небольшим кофейным столиком, салатовый ковер на фоне березовых досок, кремовые обои с коричневыми полосками, милые фотографии членов семейства развешаны тут и там, люстра с тремя свечками и рабочий стол, заваленный учебниками.
Казалось, ничего зловещего, но дух все равно чувствовал опасность. Какой-то непонятный запах, то ли псины то ли химикатов, закрытый шкаф, в котором хранилась не только одежда, странные царапины на досках и на спинке кровати. Кровати со стальной спинкой.
— Ну вот, все что осталось на кухне. Эстер не очень вкусно готовит однако другого нет.
Герман зашел в комнату с подносом на котором лежал кусок поджаренного стейка, несколько кусочков хлеба и горшочек с варенной картошкой. Адриана с недоверием посмотрела на эту еду.
— Ешьте, смелее, вам нужно набираться сил.
Поскольку другого выбора не было девушка переступила через свою гордость и свои страхи, хотя ела очень медленно, с подозрением глядя на каждую ложку.
— Пока что о твоем присутствии никто не знает. Будет хорошо, если и впредь не узнают. — Говорил Вольфер, наблюдая за первой в его жизни живой пациенткой. — Зайти в мою комнату никто не посмеет, таковы правила, но за пределами этих четырех стен с тобой может случиться что угодно. Дверь напротив кровати ведет в ванную, дверь напротив окна — в коридор. Будь добра, не выходи и не издавай лишних звуков. Иногда по дому могут раздаваться крики, что-то бьется, ломается… Это норма. Мой брат держит охотничьих собак иногда они убегают из клетки и носятся по первому этажу.