Девчонки запищали. Я следил за Джианом — кипяток плеснул на него, он едва успел увернуться, и благодаря этому я выиграл пару лишних мгновений. Бросился к выходу. Второго шанса не драться одному против шестерых мне, скорее всего не предоставят.
— Ублюдок! — взревел Бохай.
Я услышал это, когда уже нёсся по коридору. А через секунду, не оборачиваясь, понял, что меня догоняют.
Ещё через секунду понял, что, как бы ни старался, догонят — тело у меня настолько тщедушное, что сам себе противен. А борцов и кормят на убой, и пожилой длинноволосый с палкой вряд ли зря свой хлеб ест. Благо хоть, судя по топоту, вдогонку бросился кто-то один.
Я бежал быстро, как мог. До нашей с Тао двери оставалось несчастных метров пять, когда меня с силой толкнули в спину. К этому я был готов и, упав, тут же ушёл перекатом в сторону. Сработало — Джиан растянулся на полу на том месте, где по его расчётам должен был оказаться я.
Я вскочил на ноги и бросился к двери. В несколько прыжков оказался возле неё, распахнул и влетел в комнату, едва не врезавшись в кровать. Дверь осталась открытой настежь — закрывать её было бесполезно, изнутри двери не запирались. Только снаружи, на ключ — это я заметил, ещё когда впервые оказался в комнате.
Я быстро огляделся. Единственное, что здесь могло сойти за оружие — тумбочка. Моя собственная пуста, а рассчитывать на то, что в тумбочке у Тао окажется что-то посерьёзнее порнографических комиксов, вряд ли стоило.
Я схватил свою тумбочку и переставил так, чтобы она оказалась между мной и дверью. Схватив, понял, что это максимум, на который способно моё убогое тело — если оторвать тумбочку от пола я ещё могу, то запустить ею в Джиана точно не сумею. Ну, хоть опрокинуть на него попробую — всё лучше, чем ничего.
От визга проехавших по полу ножек тумбочки проснулся Тао. Вскочил на кровати, бестолково завертел головой:
— Лей?! Ты чего?!
Ответить я не успел — на пороге показался разъярённый Джиан.
Оценил обстановку: отгородившегося тумбочкой меня и проснувшегося Тао.
Серьёзными соперниками мы, разумеется, не выглядели. Но Джиан бежал за мной молча, на пол рухнул, не издав ни единого звука — и я сделал вывод, что поднимать шум ему не с руки.
— Ты, — ненавистно глядя на меня, прошипел Джиан, — ничтожный кусок дерьма! Запомни — в школе Цюань узкие коридоры. Всю жизнь не пробегаешь.
— Запомнил, — пообещал я. — Если у меня появится желание сыграть, я приду. Только таблетку захвачу. Передай Бохаю, что я не привык играть, не видя ставки.
Глава 9. Шужуань
Несмотря на все ночные приключения, проснулся я ещё до побудки. Как будто разум был заведён на определённое время — меня прям подкинуло. Сел в постели, проморгался и понял, что «ну ещё пять минуточек» — это не про меня.
Рассветные лучи проникали в комнату через окно. Я встал, потянулся и начал делать гимнастику, стараясь не шуметь. Какие упражнения, в какой последовательности — не задумывался. Включились те же рефлексы, которые заставили меня повалить на пол Ниу, схватить на лету чашку — мои руки и ноги всё прекрасно знали и без меня. Думать, почему так происходит, я устал ещё вчера.
Тао дрых, разинув рот и всхрапывая. Хоть стонать перестал — и то ладно. Похоже, если его не слишком бить, то двенадцать часов ломки он переживает вполне нормально.
По мере того, как я заставлял свои жидкие мышцы разогреваться, в комнате светлело, и я снова обратил внимание, что стены покрывают надписи. В основном, это были имена и пара-тройка слов. Как будто каждый, кто жил в этой комнате, оставлял автограф.
«Здесь жил Сюин. Радуйся».
«Ли. 4737 —»
«Бог ненавидит тебя. Цзе».
Размахивая руками, я скользил взглядом по этим надписям, напоминающим эпитафии, пока взгляд не споткнулся об одно имя. Я шагнул к стене ближе и прочитал:
«Джиан. Счастливо оставаться».
Тот ли это Джиан, с которым мы так мило пообщались ночью, или другой? Спрашивать, пожалуй, воздержусь. Вряд ли он будет в настроении предаваться ностальгии.
Вспомнив вчерашнее, я болезненно скривился и отвёл было взгляд, но он буквально зацепился за бледную надпись, сделанную чьей-то небрежной рукой рядом с именем Джиана. Задолго до того, как Джиан написал своё прощание.
«Юн из Байшаня. 4724»
Цифры мне ни о чём не говорили.
А вот Байшань…
Белая гора.
Китаец из видения-воспоминания.
По ушам ударил резкий сигнал побудки. Тао застонал, заворочался. А я всё стоял и смотрел на стену, в одних трусах. Смотрел и думал.