«Живи и борись. Ради меня.»
Именно тогда я начала заниматься спортом, пить протеины. И к началу второго семестра меня было не узнать. Тощий скелет превратился в накаченную девушку с красивой фигурой, которая у меня была изначально, до смерти Олега. Многочисленные синяки исчезли. Я наконец-то начала следить за собой. И тогда появились завистницы, не каждый день в школе появляется полукровка, которая больше похожа на иностранку. Такие всегда привлекали парней в Японии. А я отшивала всех подряд, продолжая качаться, тренируя себя, как тренируют бодибилдеров перед соревнованиями. Так всё пришло в норму. Кроме одного пункта. Болезнь прогрессировала. Родители не знали, что со мной делать, в итоге отдали дорогому психологу, заплатив ещё и за молчание. К переезду в Киото всё нормализовалось. До тех пор, пока на меня не начались нападки. Даже сейчас, когда нападки почти прекратились при малейшем подозрении того, что будет припадок ярости, я начинаю пить нейролептики*. Теперь, это моя новая жизнь. В которую так беспардонно ворвался Акаши. Поступи я в другую школу, всё было бы иначе. Но это же я, Александра Щербатюк, которая вечно ищет неприятности на филейную часть.
Я беру баскетбольный мяч, иду на площадку, где впервые проиграла Акаши. Не знаю почему она мне так понравилась, но я решила пойти именно туда. Там было тихо и пусто. Не знаю почему, но я очень не любила играть сама с собой, когда кто-то ещё был на площадке. Возможно, это из-за моей боязни выступать на публике. Откуда взялся этот страх- я не знаю. Но я боялась сцены или просто маленькой компании до дрожи, в прямом смысле этого слова. И как не пародоксально -я играла и выступала, где только можно. Как так странно получалось, я не знаю. Я набиваю мяч стоя на месте, музыка из наушников совпадает с ритмом ударов мяча об покрытие. Я закрываю глаза. Удар. Наша игра с Ирой. Кроссовер под ногой. Знакомство с Олегом. Перевод обратно. Наш первый поцелуй. Переводы перед собой. Шрамы на лопатках. Я открываю глаза и сделав два шага кидаю мяч в кольцо. На удивление попадаю, подбираю мяч и начинаю набивать уже правой рукой. Я была правша, но набивать всегда начинала с левой руки. Смотрю на тонкие еле заметные полосы на запястье. Снова закрываю глаза. И почему-то вспоминаю машину Акаши и наш поцелуй, а потом его комнату сегодня. Так странно. Я снова кидаю мяч в кольцо, но на этот раз промахиваюсь.
— Не думал что встречу тебя здесь.
— Я тоже, — помяни чёрта, он явится. Я нагло улыбаюсь, быстро убирая руку за спину, — Уже соскучился?
— Всё может быть, — он подбирает мяч и кидает в кольцо. Как всегда идеален. Честно, я не понимала, как можно быть во всём идеальным. Учёба, спорт, манеры, уверена он наверное умеет играть на фортепьяно.
— Акаши, ты умеешь играть на фортепьяно?
— Да, — отвечает он как-то отрешенно, как будто это глупый вопрос, и это просто очевидно. Хотя, наверное и правда глупо, он ведь Акаши. Он из тех самых, кого принято называть «Голубая кровь». И Олег тоже играл. Мне нравилось как он играл. Он играл, а я смотрела, как его пальцы нажимают на клавиши. Завораживало и успокаивало.
— Может, сыграешь мне как-нибудь? — неожиданно для самой себя спрашиваю я, когда он стоит на против меня. Почему я так отчаянно пытаюсь спрятать руку. Но его руки почти что бережно берут меня выше локтя, заставляя убрать конечность из-за спины.
— Можешь не прятать, я видел, — сухо говорит он, но его рука плавно опускается на запястье, проводя, уж слишком нежно, по тонким линиям шрамов. Они не исчезнут никогда. У меня всегда были очень хрупкие запястья. После баскетбола болели невыносимо. И кожа была невероятно чувствительной и тонкой. Узелок вен проступал слишком явно, как и сухожилия, как у человека больного ВСД**.
— Осуждаешь меня? — но руки не одёргиваю, лишь стараюсь бороться с, почти забытым, тянущим чувством где-то внутри. Голову сносит напрочь, когда его губы мягко касаются запястья. Словно оголённый нерв, кожу в местах где он касался губами невыносимо жгло. Жгло не только кожу, горела изнутри я. И самое противное было осознавать, из-за чего. Я смаргиваю слезу. И ловлю губы Акаши своими. Он высокий, такой же как и Олег. Между нами больше 20 сантиметров. Акаши подхватывает меня под бёдра и вжимает спиной в холодные ограждения. В Японии не принято так вести себя в людных местах. Ему ли не знать. Почему я позволяю ему это? Ответ ведь так прост. Так невыносимо противен, и очевиден. Я сжимаю его волосы на затылке, притягивая его к себе, рука проводит по его рельефному телу сквозь тонкую ткань чёрной футболки. И он целует как никогда прежде. Рвано, напористо, словно оголодавший зверь. Такое забытое чувство, тянет там, изнутри.
Давай Акаши, сожги меня. Дотла.
Комментарий к Глава 10. В огне Я наконец-то вернулась! Очень извиняюсь за задержку. Были очень большие проблемы.
Нейролептики – одна из разновидностей психотропных препаратов, чаще всего применяются при лечение разнообразных психических расстройств.
ВСД – Вегето-сосудистая дистония, многосимптомный синдром, затрагивающий различные системы и органы человеческого организма. Основное воздействие со стороны вегетативной нервной системы оказывается на периферические нервы. Страдает также и сердечно-сосудистая система. Одним из типичных проявлений ВСД является дистония сосудов головного мозга.
====== Глава 11. Шаг в пропасть ======
Я сразу тогда поняла, ты — мое.
Когда ты близко под ногами, будто гололед.
По сердцу бьет током, стрелять так жестоко,
Что ты боишься, ведь ты уже навел курок.
Elvira T — Море
Всей фиговости ситуации было не передать словами. Той же ночью я проснулась от собственного воя во сне. Рио стоял на пороге моей комнаты. Он уснул всего несколько часов назад, это впервые почти за три дня. Он хотел сдать все экзамены на высокие баллы, чтобы вернутся в Россию. И по этому зубрил всё как никогда прежде. Я его понимала, сама хотела так сделать. Он даёт мне стакан воды и таблетку. Я тяжело вздыхаю, и выпиваю залпом эту гадость. Он собирается уходить, как я с поразительной для себя скоростью хватаю его за край футболки.
— Ох, ладно, — устало вздыхает он, и ложится рядом, благо кровать большая, и позволяет это сделать. Я обнимаю Рио за талию и нагло засыпаю на нём. Именно вот так я и засыпала во время моей затяжной депрессии. Именно по этому в моей комнате стояла двухспальная кровать. Только рядом с братом, я засыпала без каких-либо лекарств. Всё это началось именно с того, что единственный член моей семьи не оставил меня, когда я отчаянно нуждалась в поддержке. Родители не могли долго задерживаться в городе, 2-4 дня, и они снова уезжали кто куда. А Рио, он был со мной. Всегда. Сколько я себя помнила. Он даже не сразу подпустил ко мне Олега. Злился, ревновал, как брат, конечно, но потом всё же, невообразимым образом нашёл с ним общий язык. Что было даже удивительно. Но как я не пыталась узнать, Рио даже сейчас не говорит, как так получилось. Может и к лучшему.
На утро я просыпаюсь от матов Рио, которому я видимо куда-то заехала, или просто что-то отлежала. Но утро конечно было сильно сказано, час дня. Теперь понятно, почему Рио мягко говоря недоволен. Он говорил, что сегодня у него важная встреча в 12. И он её безнадежно проспал, и поняв это решил уже не спешить и растянуться на моей кровати, почти спихивая меня с неё, сам он упирался в стену, и его такая проблема не сильно тревожила. Думаю, нас можно было назвать настоящими братом и сестрой. Да, мы друг друга подкалывали, да мы ссорились, но мы были готовы встать за друг друга горой. На прошлый новый год, одноклассник Рио устроил вписку, конечно, брат не пошёл на неё, предпочитая провести новый год со мной. Но вот его лучшая подруга, Соня, пошла туда, и перебрав упала со второго этажа. Высота хоть и была не большая, но упала она очень не удачно, сломала позвоночник без шанса на то, что она сможет ходить. Рио тогда винил себя, если бы он пошёл, Соня бы не перебрала и не упала бы с балкона. Он тогда был ужасно подавлен, и был немного лучше, чем я, когда потеряла Олега. Он хотя бы спал и ел. И не кидался на людей. Но в его душе остался огромный рубец. Брат оклемался быстро. Не без моей помощи, но всё же. А вот я, кажется, не оклемалась до сих пор.