— Продолжайте, я вас слушаю, — не «внимательно слушаю», а просто из вежливости, и собеседник это понимает.
— Михаил Владимирович имел бурное прошлое, хотя с годами перестроился в бизнесмены. Теперь хочет уйти из жизни, расставив окончательные точки над «и». Других наследников у него нет, а завещать своё государству или какому-нибудь фонду он не хочет.
— Ясно зачем я ему понадобился, — усмехаюсь над очевидным.
Старый хрыч (даже если не очень) решил поставить солидную галочку в своё досье, чтобы очистить карму. Мол, на последнем суде это учтут и смягчат приговор.
— Он будет рад, если вы его навестите как можно скорее.
— Ничего не получится, у меня на ближайшие две-три недели запланирована командировка в Ладогу. Отменять не буду, всегда обещания исполняю. После неё, могу и его посетить, но не ранее.
— Это, как раз-таки, очень удобно, — удивил меня юрист, — господин Сложеникин живёт к северу от Новгорода и вполне возможно, что это будет вам по пути. По крайней мере, Ладога совсем рядом с его поместьем.
Ни фига себе «рядом», да мой дяхон расположился намного ближе к Новгороду, возле какого-то села, но сам по себе. Даже свой причал на Волхове имеет, хотя фазенда далековата от реки. Добрались, имея трёхдневный запас времени до фестиваля, вот и решили погостить чуток. Единственное, что оставили двух сопровождающих экспедиторов в Новгороде, чтобы те потусили, раз свободное время выкроилось. С нами лишь Борисов поехал «на деревню к дяде», чтобы если какие гадюшники (в смысле гибедедешники) тормознут, откорячить их своими корочками и нашим путевым листом. Тем паче, что ему тоже любопытно, что мне завещано.
А вот меня халява, честно говоря, не привлекает. Эдакое суеверие, что непредвиденные излишки боком могут выйти, да и другие претенденты найдут способ объявиться, вроде бывших деловых партнёров. Это дядя — бывший бандитский авторитет, а кто меня знает? Тот, кто прошёл беспризорщину, прекрасно понимает, что на бесплатный сыр всегда имеется куча охотников.
— Братцы, как бы воевать не пришлось, защищая наследство.
У меня шесть кентов и, если что, можем отбиться вначале, но зачем усложнять самим себе жизнь на потом? Я решил пока послушать старшего брата своего покойного отца, но никаких скороспелых движений не делать.
— Дядь Миша, где же ты раньше был? — вполне дружелюбно общаюсь с выплывшим из ниоткуда «родным кровинушкой».
— Андрей, признаю свою вину, но мне недолго осталось. Ты уж прости за то, что о тебе вовремя не позаботился.
— Нет, в моей жизни так не бывает. Я никогда и никого не прощаю, просто смирись с этим. В конце концов, ты целую жизнь без меня прожил, как и я без тебя. Мы чужие друг другу.
Родственник расстроился, видимо привык к всемирному милосердию в свою пользу. Он в перестройку свалил из мотострелкового полка, когда конверсия началась. Даже долю получил, когда кое-где свои подписи поставил. Ну не самому же комполка подставляться под возможные неприятности, вот расформирование подразделения и прошло в лучших горбачёвских традициях. Потом Ельцин пришёл и пропил то, что не было разворовано. А в новом веке всё списывается на некие «девяностые», да и самих расхитителей народной собственности уже начали сменять наследники класса «золотая молодёжь». Что с прожигателями жизни станет, когда последние из девяностых могикан уйдут со сцены, никто не знает. Скорее всего начнутся новые «девяностые» и у наследников отожмут собственность «новые новые русские». А нам, народу, за то что молчим и терпим, дадут очередные красивые фантики. Да ещё и объяснят, что наконец-то самое правильное светлое будущее наступило. Мол, большевики и коммуняки всё разорили, вот с них и спрашивайте.
Эту тему мы с кентами обсосали ещё в подростковом возрасте, решили на всех забить и жить по своим личным понятиям. Нечего рассчитывать на добрых понимающих властителей — сами как-нибудь обустроимся, без советчиков и разъясняторов.
— Андрей, но у меня солидное состояние, оно тебе поможет по жизни.
— Дядя, я на жизнь сам себе зарабатываю и достаточно неплохо. Но давай не будем в клинч входить, просто поживу с друзьями у тебя эти три дня. Хотя бы расскажешь мне о моих родителях. А дальше война план покажет, как в народе говорят. Ты не против?
— Конечно не против, считай что это всё твоё. Пользуйся на здоровье, а если сюда вообще переедешь, то я буду очень рад.