– А что этот гад искал-то? – не удержался Сверчок. Юноша не усомнился, что замечательный командир особого десятка сумеет ответить на этот вопрос.
И Ларш оправдал его ожидания.
– Думаю, он искал вот это. – Десятник кивнул на клочок бумаги, вынутый из кулака убитого.
Фагрим аккуратно развернул бумагу. Ларш светил ему, стараясь не капнуть на находку свечным салом. Сверчок остро пожалел, что не умеет читать.
Впрочем, тут же оказалось, что все трое в равном положении.
– По-наррабански написано, – вздохнул Фагрим. – Я знаю язык, но тут оборвано поперек строк.
– И почерк беглый, неразборчивый... – вздохнул Спрут. – Ладно, возьмем его в Дом Стражи. Там света побольше, а для Даххи это родной язык, он прочитает... Ну-ка, Сверчок, беги на улицу и попробуй поймать стражников, там парни из седьмого десятка должны бродить по прибрежным улицам. Найдешь – веди их сюда, а мы с Фагримом пока осмотрим дом.
* * *
Сверчку повезло. Спустившись к морю, он услышал, как в начале Сырого переулка «крабы» переругиваются с двумя дюжими забулдыгами, которые не желали идти спать и собирались выбить ставни какой-то «рыжей стерве». Выслушав Сверчка, стражники сказали забулдыгам: «Попадетесь нам еще», оставили «рыжую стерву» с ее ставнями на произвол судьбы и поспешили на Яблоневую улицу. Там один из «крабов» повел пострадавшего товарища по десятку к лекарю, (хотя Кудни уверял, что сам дойдет, у него «котелок крепкий»). Ларш настоял на том, чтобы с ними отправился и Фагрим: все-таки ударился головой о стремянку! Второго стражника, приведенного Сверчком, оставили сторожить дом и мертвеца. А десятник, взяв с собой «лиса»-новичка, решил заглянуть к соседям убитого Гикфи.
* * *
– Они сейчас спят, – боязливо сказал Сверчок, стоя у калитки. – Как это можно – взять да разбудить Сына Клана?
– Ты уже знаешь, кто тут живет? – одобрительно улыбнулся Ларш.
– Рассказала хозяйка, у которой комнату снимаю.
– А, понятно... Но ты не робей. Я с этими ребятами столько вина выпил, столько вечеров в этом доме провел, часто и ночевать оставался...
И Спрут грохнул кулаком в дверь.
Стучать пришлось недолго. Отворил слуга-наррабанец – и согнулся в поклоне, узнав позднего посетителя.
– Тархи, хозяин спит? – спросил Ларш.
– И хозяин спит, господин мой, и гости его спят.
– Гости?
– У хозяина заночевал его двоюродный брат. И их новый друг из Наррабана. Имени при мне не называли, но сразу видно, что вельможа.
– Так. А ты что-нибудь слышал на дворе у твоего соседа, господина Гикфи?
Слуга чуть замешкался. Но ответил твердо:
– А я тоже спал, господин мой. Как хозяин и гости закончили игру в «радугу», так я игральную доску унес, сел у себя в каморке – может, позовут? И не заметил, как сидя уснул. А потом проснулся, глянул – все спят уже. Я проверил, не осталось ли свечей, чтоб не было пожару. Да и тоже лег.
– Ясно. Буди хозяина.
– Из-за чего шум? – послышался из комнаты голос. – Ларш, это ты? Заходи тихо, у нас все спят.
В коридор вышел высокий загорелый бородач без камзола, босой, в мятой рубахе и штанах.
– Сейчас не будут спать, – пообещал десятник. – В соседнем доме беда случилась.
– Что за беда?
– Ты Гикфи когда последний раз видел, Шеркат?
– Сегодня... то есть вчера вечером уже, а что?
Ларш молчал, но смотрел так, что Шеркат недоуменно продолжил:
– Вечером, в театре. Он новую книжку купил. Я шутки ради предложил ее мне продать, так он обиделся и убежал. Так что случилось-то?
– Его убили.
– Как – убили? – послышался сверху звонкий, совсем не сонный голос. Заскрипели ступеньки. В коридор откуда-то сбоку спустился хрупкий миловидный юноша, тоже босой и одетый так же, как Шеркат – с той разницей, что поверх рубахи на его плечи был наброшен плащ, скрепленный у горла круглой серебряной застежкой. При виде этого плаща Сверчок согнулся в низком поклоне: плащ был расшит лебедями – знаками Клана.
– Здравствуй, Арризар, – улыбнулся юноше Ларш. – А чего ты на чердак влез?
– Гость у меня, Райши-дэр из Нарра-до. Мы в «радугу» поиграли, а потом спать улеглись. Не гнать же гостя на улицу! Он остановился в Наррабанских хоромах, это далеко, а мы еще и выпили. Я ему хотел кровать уступить, но он сказал, что ему на ковре привычнее. Мы ему выделили ковер и подушку. Шеркат лег на кровать, а я – наверх, на чердак, там топчан стоит. Летом там еще и лучше, прохладнее. – Он улыбнулся – и тут же посерьезнел, даже побледнел: – Я дурак. Бренчу всякий вздор, а Гикфи убили. Как же так, а?
– Ты что-нибудь слышал с чердака? – вопросом на вопрос ответил Спрут.
– Нет, я крепко сплю.
– Это у нас фамильное, – хмыкнул Шеркат. – Я тоже крепко сплю. И тоже ничего не слышал.
Их голоса разбудили гостя. Райши-дэр высунул голову в коридор, учтиво поздоровался по-наррабански, но тут же спохватился и перешел на грайанский язык. При виде черно-синей перевязи стражника он глянул было на Ларша высокомерно. Но услышал слова «Сын Клана Спрута» и поклонился со всем почтением.
Как тут же выяснилось, Райши-дэр тоже спал и ничего не слышал. Но когда при нем произнесли имя убитого – выругался на родном языке и спросил, остались ли у покойного наследники.
Оказалось, Райши-дэр приехал в Аршмир по прихоти своей возлюбленной Сайти-шиу. Та сказала: «Если хочешь назвать меня женой – найди и привези мне наш семейный талисман: книгу, которую отец завещал двум своим дочерям». Осиротевшие сестры остались почти без денег, поэтому старшая сестра продала книгу. Судьба наказала ее за это: сестра вскоре умерла. А младшую взяла в дом троюродная тетка, полюбила как родную и теперь дает за нею богатое приданое. Но Сайти-шиу не желает идти замуж без книги, на которой лежит отцовское благословение. Влюбленный Райши-дэр пошел по следу книги, почти настиг ее в Аршмире. Узнал, что книгу только сегодня – ах, уже вчера! – купил почтенный собиратель Гикфи. Наррабанец нашел его в театре, заговорил о сделке, но этот необычный человек затопал ногами и в гневе убежал. А теперь он мертв, ах, какая беда, какая беда... Нет, Райши-дэр ничего не слышал. А убийца был грабителем? Он унес из дома жертвы какие-нибудь книги?
– Будем разбираться, – вздохнул Ларш. – А что за книга-то?
– Большая, толстая, переплет из телячьей кожи, на нем вытиснена роза в рамке из танцующих кобр. Кобра, да будет известно моему господину, у нас в Наррабане есть символ охраны женской чести. У книги есть примета: оттиск перстня на внутренней стороне переплета. Автор неизвестен, переписчик – Айсу из Горга-до. Называется книга «Тропа благочестия и добродетели».
* * *
Когда стражники вышли из дома Арризара, уже начало светать.
– Ступай домой и спи, – распорядился десятник. – Свободный день не дам, но разрешу опоздать.
– Я лучше сейчас – в Дом Стражи! – затрепыхался Сверчок. – Ужас как хочется узнать, что написано на том клочке бумаги! Который был в кулаке у мертвеца!
– А мы все равно до обеда не узнаем, я Даххи вчера с поручением отправил, к обеду вернется. Иди к себе и постарайся урвать хоть немного сна! Это приказ.
* * *
И впрямь уже светало.
Солнце еще не поднялось над аршмирским портом, но тьма редела, становилась серой, а небо побелело. Над морем стояла тишина, лишь слышны были всплески весел рыбачьей лодки – а саму лодку не видно было в темном море.
Не кричали чайки, спали на черной воде. И, возвышаясь над волнами, спали корабли. Добрались до порта, можно отдохнуть...
На борту одного из кораблей мирно дремал вахтенный матрос. Он не слышал, как по якорной цепи ловко спускалась гибкая фигурка.
Девчонка-подросток, совершенно голая и такая темная, что сливалась с темным бортом, была укутана, как плащом, длинными черными волосами. В зубах она держала большой узел из оранжевой ткани, и это было единственное цветное пятно, которое могло бы ее выдать.