Нуроса как раз принялась убирать в шкатулку нитки и иглу. От слов Авиты она вздрогнула, укололась до крови, ойкнула:
– Не может быть!
– Я к тебе прямо от ювелира. Он делал оценку вещи.
– Всё равно не может быть! Зачем такому богатому человеку таскать на себе медяшки?
Авита уже цепляла к поясу чернильницу, собираясь уходить. Но вопрос потрясенной певички ее заинтересовал.
– Зачем?.. Я вижу три ответа. Или вещица хоть и дешевая, но изящная и красивая. Или она подарена богачу дорогим человеком. Или...
– Что – «или»?
– Или хозяин браслета вовсе не так богат, как хочет казаться.
– Ну это вряд ли... – усомнилась Нуроса. – Наверное, браслеты ему просто нравятся. Вон какие милые вьюнки.
Авита двинулась к дверям – и заметила, что певица идет за нею следом.
– Да не нужно меня провожать, – дружелюбно сказала Авита.
– А я тебя и не провожаю. – Нуроса сняла с гвоздика на стене ключ. – Сейчас дверь запру и тоже уйду. – И не удержалась, похвасталась: – В театр иду. Раушарни ставит новый спектакль – «Дары из-за моря». И хочет, чтоб на пиру у короля я спела гостям.
2 (3)
* * *
Пусть рухнет небо на главу тирана –
Иль подо мной разверзнется земля,
Чтоб мне не видеть...
Голос Бариллы оборвался. Гневная красавица, только что на сцене метавшая из очей молнии, принялась в недоумении озираться – и стала похожа на гусыню.
– Где стража?! – воскликнула она. – Какие демоны унесли стражу?
– Стража здесь! – браво гаркнул из зрительного зала Ларш. Он выбрал немного свободного времени и пришел смотреть репетицию – не переодевшись, с черно-синей перевязью на груди.
Рядом захохотали избранные зрители, допущенные на репетицию: оба «кузена-лебедя», бойкая красотка Арчели из Клана Акулы, ее брат Зиннибран и веселый, отчаянный Лейчар из Клана Волка, знаменитый на весь Аршмир тем, что, когда полгода назад при нем обидели старого Раушарни, он вызвал обидчика (тоже Сына Клана) на поединок и вышиб у него из рук меч. Тут же, в зале, сидел и Райши-дэр – его притащили сюда «кузены-лебеди», которые успели привязаться к приезжему.
– Вам «хи-хи», а я серьезно! – топнула ножкой Барилла. – Последнюю строку я должна произнести уже в лапах стражников. Они мне руки крутят, а я кричу: «Чтоб мне не видеть черного злодейства!»
– Так давай помогу! – нарочито хрипло и грубовато продолжал Ларш веселить приятелей. – Я в «крабах» начинал, я и один управлюсь! Раушарни, только прикажи! Так Бариллу скручу, что и не пикнет!
Не обращая внимания на шутку знатного господина, Раушарни приподнялся с деревянного трона и гневно воскликнул:
– Эй, стража!
Из-за «мраморной» колонны высунулась растрепанная голова Мирвика:
– Королевская стража отошла пивка выпить. Жарко же!
– Жарко им! – разгневался Раушарни. – Вот я за них возьмусь, им не так будет жарко! Выгоню их ко всем демонам и найму других. Что, в Аршмире нет бродяг, которые пойдут в театр на роли без слов? Да с радостью и с песнями пойдут, пылая трепетом священного восторга!
– Давайте продолжим! – возмутилась Джалена, сидя на втором троне, рядом со своим «царственным супругом». – Из-за двух пьянчуг прервем репетицию, да? Барилла, не капризничай!
Хлопнула дверь. По проходу меж скамьями промчались незадачливые «стражники», на ходу восклицая:
– Раушарни, мы идем! Мы уже тут, король! Вот мы ее сейчас!..
Может быть, они и не «пылали трепетом священного восторга» (как гласили строки какой-то роли, процитированной Раушарни), но перепуганы были порядком.
Оба взлетели на сцену и вцепились в Бариллу.
– Не так, болваны! – взвизгнула актриса. – Ты мне на подол наступил, скотина! А ты заслоняешь меня от зрителей!
Тут снова хлопнула входная дверь.
– Кого несет? – грозно вопросил Раушарни. – Почему охранник пускает посторонних?
– Я не посторонняя! – прозвучал из полутьмы певучий голос. – Ты не узнал меня, почтенный повелитель сцены?
Зрительный зал был почти не освещен. В люстре, похожей на тележное колесо, не горела ни одна свеча. Светильники заливали скупым мерцанием только сцену и первые ряды скамей, а окон не было вообще. Поэтому понятно, что Раушарни увидел лишь женскую фигурку. Но голос признал – и просиял.
– Да это же певица, которая будет петь в нашем спектакле! Я представлю тебя труппе, красавица, только попозже. А пока садись на скамью. У нас тут драматический момент, его надо старательно проболтать. Усердие ведет нас к совершенству не только в ремесле, но и в искусстве!
При последней фразе Раушарни девушка удивленно приподняла брови. Видно, не привыкла к манере старого актера вставлять в речь стихотворные строки.
Ларш залюбовался незнакомкой. Она подошла к самой сцене, теперь можно было разглядеть и пышную грудь, которую не очень скрывал вырез платья, и тонкую талию, и длинные каштановые волосы, схваченные красной лентой и переброшенные через плечо на грудь.
Барилла явно тоже оценила стать певицы – и нахмурилась.
– Да пусти меня, идиот, я же сейчас не вырываюсь, – цыкнула она на стражника. – Раушарни, а нам обязательно нужны песни в спектакле?
– На пиру песня нужна, – твердо отозвался актер.
Певица оглянулась на полутемный зал, села на скамью рядом с Ларшем. Взглянула на соседа – и только сейчас разглядела на темном камзоле черно-синюю перевязь.
Встрепенулась. Шарахнулась в сторону.
– Ты арестована, – тихо и весело сказал Ларш и потянулся к изящной ручке певицы.
Та отдернула руку и зло прошипела:
– Что мне вменяется в вину?
– Красота, – объяснил Ларш. – И дивный голос.
Чуть успокоилась. Сказала свысока:
– Не люблю наглых шуток, «краб».
Женщина нравилась Ларшу всё больше и больше.
– Это не «краб», – перегнувшись через колени Ларша, сообщил певице Лейчар. – Это «лис». А еще Спрут, вот такой зверинец в черно-синей перевязи. И еще он племянник Хранителя города.
– А эта шутка еще глупее! – отрезала женщина.
Ларш был бы не прочь немного разыграть красавицу, но после слов Лейчара какой уж тут розыгрыш... Ларш вытащил из-за ворота рубахи цепочку с фигуркой спрута и покачал перед глазами незнакомки.
Как же они распахнулись, эти восхитительные темные глаза!
Впрочем, красотка быстро пришла в себя. И, к счастью, не стала лебезить.
– У вас удивительная стража, – сказала она ровно. – Сегодня ко мне приходила стражница – молодая женщина с прекрасными манерами и с правильной речью, достойной Дочери Рода.
– Авита и есть Дочь Рода, – уточнил Ларш, с удовольствием заметив, что женщине всё труднее скрывать изумление.
– Я знаю, что обедневшие женщины из Семейств порой идут в наемницы, – чуть помолчав, сказала певица. – Но что делает в страже знатная девушка?
– Рисует.
– Что-что?
– Авита – художница из моего десятка. Просто сегодня я случайно дал ей другое поручение.
Озадаченная женщина хотела что-то сказать, но тут Раушарни, приподнявшись на троне, грозно крикнул:
– Убрать ее!
Оба «стражника» поволокли Бариллу за кулисы. Актриса упиралась и кричала:
– Злодей! Злодей!
Такой надрыв, такое отчаяние были в этом голосе, что зрители на несколько мгновений забыли обо всем, кроме происходящего на сцене.
Но вот Барилла вернулась и принялась объяснять «чурбанам и недотепам», как надо правильно ее утаскивать. Чары рассеялись, и певица вернулась к беседе:
– Я давно не удивлялась так, как сегодня.
– А я могу назвать твое имя, красавица, – улыбнулся Ларш. – Нуроса Черная Лиса, так? Именно к тебе я сегодня посылал Авиту...
Он не договорил. Личико красавицы вдруг стало растерянным, рот некрасиво приоткрылся. Глядя мимо Ларша на сцену, она громко ойкнула.