* * *
Возле перекошенной двери столпились стражники. Ждали Авиту. Единственная женщина в страже частенько позволяла себе опоздания, но даже грозный Джанхашар ни разу не разнес ее за это: художница, что с нее взять!
До ее появления Сверчок успел негромко передать десятнику сообщение Аштвера.
Ларш выслушал внимательно, хотел что-то сказать... но тут заявился Вишур, старый слуга командира стражи. Вишур считал себя вторым человеком в страже после Джанхашара, постоянно придирался к парням, делал им выволочки. Особенно зорко следило, не притаскивают ли они в Дом Стражи фляги с пивом или с чем покрепче. Десятников от прочих не отличал (делая исключение только для Сына Клана). Никто не рисковал прикрикнуть на вредного деда: нажалуется Джанхашару!
Вот сейчас он страдальческим взором окинул сломанную дверь и заныл: мол, некоторые калечат казенное добро... а он, Вишур, из-за поганого колдовства не смог вечером войти и подмести комнату...
Ларш не спросил, как старый ворчун попал бы в запертый кабинет. Как и все, он знал: командир доверяет ключи вредному, но действительно честному деду. Пропустив мимо ушей воркотню, Ларш сказал:
– Старина, ты-то мне и нужен. Живо ступай за плотником – и чтоб эта демонская дверь уже сегодня нормально запиралась!
Другому десятнику дед нашел бы что ответить. Но Спруту не нахамишь. Вишур повернулся и ушел за плотником.
А тут, словно ясное солнышко, соизволила явиться Авита. Небрежно со всеми поздоровалась, легонько провела по косяку ладошкой... и с визгом отскочила в сторону: дверь, освобожденная от чар, завалилась в коридор.
Мужчины успели подхватить дверь, прислонили к стене.
Ларш сердито распорядился:
– «Лисы» – ко мне в кабинет, только вазу не разбейте! «Крабы» – брысь по своим делам, а то устроили тут бесплатный цирк... Даххи, что ты говорил про наррабанские буквы?
Он подошел к столу, раскрыл книгу...
– Погодите, а клочок-то где?
«Лисы» удивленно смотрели, как их десятник тщательно, страницу за страницей, перелистывает книгу.
– Да что ж такое? Может, я его не в книгу сунул, а еще куда-то?
– Нет, командир, – робко подал голос Сверчок. – Я запомнил. Ты положил его на ту страницу, где рисунок. Змея такая, с широкой-широкой шеей.
– Кобра с капюшоном, – кивнул Фагрим. – Командир, мы ведь уже убедились, что у парнишки хорошая память.
– А сквозняком выдуть не могло? – предположил Гижер.
– Тут обложка тяжелая, – вздохнул Ларш. – Но поищите, только вазу не разбейте.
Короткие, но тщательные поиски не увенчались успехом.
– А дверь-то была под чарами, – задумчиво протянул Гижер.
– Что ты хочешь сказать? – гневно взвилась Авита. – Что украсть эту бумагу могла только я?
– Или чародей сильнее тебя, – уточнил Даххи.
– Да кому он нужен, этот клочок! – возмутился Алки.
– Убийце, – тихо сказал Фагрим. И все разом замолчали.
Авита была еще бледнее, чем обычно. Глаза ее зло сверкали.
– Вы вот о чем подумайте, – поспешно заговорил Ларш, – вору еще надо было дойти до двери. Это второй этаж. Ночью у входа дежурит стражник. Он не пропустит даже «краба», не узнав, за каким демоном тот приперся ночью. А уж чужого человека не пропустит ни днем, ни...
Ларша перебил красивый женский голос:
– Солнечных лучей и мягкого дождя на кровлю этого дома!
В дверном проеме стояла девочка лет четырнадцати, смуглая, темноволосая. Крепенькие ножки были босы, тело было замотано в оранжевую простыню, а плечи оставались открытыми. На шее красовалась гирлянда из крупных белых цветов, свежих, словно только что сорванных.
– Удачной вам всем охоты и полных животов! – поприветствовала она стражников. – Меня зовут Июми. На Непролазных островах я была богиней раскрытых тайн. Теперь я изгнанница. Мне нужна работа, а я не владею никаким ремеслом, кроме поиска преступников. Возьмите меня к себе!
* * *
Вилират, хозяин лавки «Заморские диковины», устал трястись от страха.
Кровь больше не стучала в висках. Вилират уже не вскидывался на каждый дверной скрип, ожидая, что сейчас войдет дюжий морячина с двумя ножами за поясом.
Лавочник почти успокоился. В конце концов, неведомый головорез не требовал ничего невероятного. Он хочет дать вещь на продажу? Ладно, Вилират продаст. А если вещь ценная и маленькая, так, может, и удерет вместе с нею. Раз сразу не закололи, есть шанс смыться. Хотя... следят ведь за лавкой, сволочи, наверняка следят!..
Заскрипели ступеньки старого крыльца. Вилират не поднялся со стула. Только метнул взгляд на дверь – и приветствовал кивком посетительницу в скромном платье и с платком на голове.
Та, обмахиваясь веером, ответила легким кивком, шагнула к окну, склонилась над прилавком с небольшими украшениями. Ладно, пусть выбирает...
Торговец хотел вновь погрузиться в невеселые мысли. Но тут женщина, не оборачиваясь, сказала четко:
– Старый, очень старый долг.
Вилират не сразу понял ее. Ждал этой фразы, а когда услышал – не узнал. Подумал: о каком долге говорит покупательница? А когда дошло – вскочил со стула.
Женщина повернулась к нему. Лицо ее было закрыто веером. Серый веер с бахромой из мелких раковин. Серое платье. Серый платок, прячущий волосы.
Заговорила тихо, но твердо:
– Господин, не спрашивай меня ни о чем. Я знаю только то, что приказано передать. Люди, которых я не хочу сердить, велели сказать: ты должен как можно скорее добиться приема у Хранителя города. Скажешь, что твой дом ограбили...
– Он пошлет меня в Дом Стражи... – вякнул Вилират.
– Не сбивай, иначе я забуду, что велено передать... Скажешь, что не пошел в Дом Стражи, потому что дело косвенно касается Хранителя и короля. Похищена вещь настолько неповторимая и прекрасная, что ты собирался предложить ее Хранителю для подарка королю. Скоро у короля праздник, и весь город знает, что Хранитель собирается ехать в Тайверан...
Вилират тупо глядел, как покачиваются по краям веера ракушки на ниточках, как подрагивает в такт словам дешевая черная серьга, видная из-за края веера.
– Не допустят меня к Хранителю! – не выдержал он.
– Про это ничего передать не велено. Но если бы эти люди приказали это сделать мне, я совала бы чиновникам любые взятки. Или голосила бы на весь дворец. Но пробилась бы, лишь бы не сердить тех людей.
Вилират тоже не хотел сердить тех людей.
– Ладно. Что за вещь у меня сперли?
– Вазу. Высокую, мне по пояс. Отшлифованное большущее «яйцо» из голубого шеджимирского хрусталя, окованное серебром. Четыре серебряные ручки в виде драконов – полые, в них и ставятся цветы на длинных стеблях. Но главная ценность – «яйцо». Цельный обработанный кусок хрусталя, а внутри – редкая игра природы: посторонние вкрапления образуют что-то вроде маленькой фигурки дракона. Как зародыш в яйце.
– Ух ты... И сколько же стоит такое диво?
– Про это мне ничего не говорили. Зато сказали, что если вазу удастся найти и продать, деньги достанутся тебе. Но поторопись: Хранитель уже собирается в дорогу.
С этими словами незнакомка шагнула к двери и исчезла за порогом, оставив потрясенного Вилирата, в душе которого сражались жадность и страх.
* * *
Особый десяток уставился на босоногое явление. Явление приветливо улыбалось.
Первым опомнился Ларш:
– Июми, да? Не знаю, Июми, в какую игру ты играешь, но ступай домой и скажи маме, чтобы она надрала тебе уши.
– Моя мать – Риати, она была богиней мудрости, письмен и правосудия, – обиженно ответила девочка. – Она никого не драла за уши. Может быть, она пощадила бы даже тебя, дерзкий человек.