Авита захихикала. Остальные с трудом сдерживали улыбки. Только Сверчку было жаль девочку, которой сейчас попадет.
– Господин Ларш из Клана Спрута командует особым десятком, – быстрым шепотом предупредил он девчонку.
– Так ты здесь главный! – обрадовалась девочка, глядя мимо Сверчка на Ларша. – Но почему ты рассердился, вождь? Разве к тебе каждый день приходят богини и предлагают помощь?
– Вот только богинь мне... – начал было Ларш, но осекся. – Погоди! Как ты сюда попала? Дежурный стражник внизу отлучился?
– Ты о том верзиле, что торчит у входа? Он не хотел меня впустить. Пришлось отвести ему глаза.
– Отвести гла... Так. Ладно. По первому и второму этажу ходят стражники. И никто тебя не остановил, не вывел отсюда?
– Если я хочу быть незаметной, меня никто не видит. Когда я плыла сюда на корабле, я не все время сидела в трюме. Выходила подышать морским воздухом, матросы не глядели в мою сторону. В порту я спустилась по якорной цепи, этого тоже никто не заметил.
Авита перестала ухмыляться, шагнула к девочке:
– Погоди, Июми, ты в Аршмире совсем одна? Без родных, без друзей?
Девочка взглянула ей в лицо и ответила серьезно:
– Женщина, ты мне нравишься. Ты умна и смела, у тебя добрые глаза. К тому же я чувствую в тебе особую силу, которой нет в остальных. Ты – бхайта?
– Это как ты ее обозвала? – поинтересовался Даххи.
Авита вспыхнула, обернулась к наррабанцу и отчеканила:
– Разве трудно догадаться? Она сказала, что я колдунья!
– Я еще не слышала этого слова по-грайански, – пояснила Июми. – Почему ты гневаешься, женщина?
– Так, хватит! – рявкнул десятник. – Гневаться тут могу только я! И буду!.. Откуда ты явилась, чудо в простыне?
– Далеко отсюда, на островах, которые вы называете Непролазными, люди поклонялись моей семье. Отец мой – Грух, бог войны и поединков. Он хотел воспитать меня своей помощницей, но старейшины, вожди и жрецы всех островов посовещались и запретили ему это.
– Запретили? – не понял Гижер. – Люди? Богу?
– Ну да, – простодушно ответила Июми. – Они решили, что чужеземцы все равно вязнут в наших лесах и болотах, поэтому нам одного бога войны вполне хватает. А поединков вообще чем меньше, тем лучше. И велели, чтобы я помогала матери. – Она обернулась к Авите и жалобно спросила: – Я понятно объясняю?
– Что ты, милая, ты прекрасно говоришь по-грайански! Как ты выучила наш язык?
– Отряд чужеземцев высадился на наш остров. С ними был Нурфер, он рисовал карту. Нурфер заболел. Чужеземцы побоялись заразиться и бросили его. Наша бхайта... колдунья, да, теперь я знаю это слово... вылечила его, он остался с нами. Я учила его язык.
– Ты выучила его отлично!
– Конечно. Я дочь богини мудрости.
– С этим понятно, – перебил Ларш, которому ничего не было понятно. – А чего тебе не сиделось на островах?
– Мне там сиделось! Мне там хорошо сиделось! Это все Ууруу! – топнула Июми босой ножкой. – Бог подземного огня, отец моего отца, старый глупец! Он слишком полюбил пальмовое вино и спьяну не уследил за вулканами! Залил лавой почти весь Жабий мыс! А с Синих скал люди спасались на лодках, бросив дома. Собрались старейшины, вожди и жрецы со всех островов и решили, что такой бог им не нужен. Ему нельзя доверять, он может наделать еще бо́льших бед. Но ведь богов не изгоняют по одному, только всей семьей – это все знают, верно?
– А... ага, – слабым голосом отозвался Ларш. – Все знают. До единого.
– Вот... – грустно кивнула Июми. – Жрецы разрушили наши плетеные храмы, сломали наши глиняные фигурки, разбили жертвенники и запретили всем произносить наши имена. Мы собрались на мысе Крабового Панциря, простились... я обнимала маму и плакала. А потом мы разошлись в разные стороны, поодиночке, как заведено испокон, как ушли те, кто был до нас. А жрецы уже начали плести новые храмы, лепить новые фигурки и призывать новых богов.
Авита шумно вздохнула. Она явно увлеклась рассказом и сочувствовала девочке.
Но вредный Алки влез с вопросом:
– Разошлись? С острова? Это как – по воде, что ли?
– Да, – просто ответила Июми. – По воде. Море было спокойное, я шла и плакала. Долго шла. Не помню, сколько дней. Но однажды почувствовала, что море прогибается под моей ногой, я проваливаюсь в воду по щиколотку. Я вспомнила слова матери: вдали от родных островов я начну терять божественную силу. Я испугалась, что утону, и послала пролетающую мимо чайку поглядеть сверху, нет ли поблизости суши. Взором чайки я увидела сверху крохотный островок, к которому причалил корабль. Позже я узнала, что моряки запасались там водой. Я поспешила туда, незаметно поднялась на борт, спряталась в трюме и добралась до Аршмира.
– Во складно врет! – умилился Алки. – Даже у меня бы так не вышло!
Июми даже не глянула в его сторону.
– Я закончила свой путь. Хочу остаться в этом городе. Двое незнакомцев предлагали мне работу: спать с мужчинами. Я не поверила – кто станет платить за такие пустяки? Тогда они рассердились, один достал нож... Кстати, добрые люди, не знаете ли, как эта вещь складывается?
Никто не заметил, откуда в руках девочки возник нож с серебряной рукояткой – кажется, она извлекла его из складок своего оранжевого «одеяния». Возник – и лег на стол перед Ларшем.
– Траста гэрр! – выругался Даххи по-наррабански. – Это же талисман Щеголя!
– Где?.. – метнулся к столу Алки. – Точно! Царапалка Щеголя!
– Да, – подтвердила Июми, – эти странные люди называли друг друга Щеголь и Гвоздодер.
Ларш замер, как пес, сделавший охотничью стойку:
– Ты видела Гвоздодера? Где? Когда?
– Вчера. На берегу. Но он убежал. Они оба очень быстро убежали.
«Лисы» переглянулись.
Ларш потер лоб:
– Так, Июми. Ты хочешь вступить в особый десяток. И уверяешь, что обладаешь божественной силой...
– У меня ее все меньше и меньше, – честно предупредила девочка. – А когда-нибудь она и вовсе иссякнет.
– Ладно. Ты умеешь видеть глазами птиц...
– Очень плохо умею. Моя двоюродная сестра, богиня зверей и птиц, делает... то есть делала это изумительно. А у меня – так, на несколько мгновений мелькает перед глазами картинка.
– Жаль, – вздохнул Фагрим, – полезное умение.
– Я всего лишь богиня раскрытия убийств и краж, – развела руками девочка.
– И как ты их раскрывала? – с подозрением спросил Гижер.
– Я? Никак. Раскрывали мои жрецы. Приносили мне в жертву молоко, лепешки... – Июми явно сглотнула голодную слюну. – А я даровала им ясность мысли, зоркость глаза и удачу. На короткое время.
Алки разочарованно присвистнул.
– Нам это не подходит, малышка, – невесело улыбнулся Ларш. – В городе несколько храмов. Найдем куда прийти с пожертвованиями. А вот с тобой что делать?..
– Погоди, командир, – странным голосом перебила его Авита. – Позволь мне кое-что проверить.
Авита была бледна, глаза ее зло сощурились, словно она вот-вот ринется в драку.
– Вы, братцы-«лисы», отвлеклись на интересный рассказ. И забыли, что у нас кое-что пропало. И подозревать можно меня!
– И что? – отозвался Ларш.
– Командир, поэты часто говорят, что незримый дух поэзии дарит им вдохновение. Мне сейчас позарез нужно вдохновение, только сыщицкое. Разреши попробовать!
– Не знаю, что ты затеяла, но валяй...
Все заинтересованно притихли.
Авита серьезно и почтительно поклонилась девочке:
– О могущественная Июми, дочь бога войны и богини мудрости... э-э... чьи благородные имена я обязуюсь выучить! Клянусь, я пожертвую тебе платье и пару башмаков! Помоги мне распутать кражу, что случилась ночью в этой комнате!
– Что тебе известно о краже? Расскажи, – приветливо и спокойно отозвалась Июми и бросила беглый взгляд на пол, на упавший из ее гирлянды белый цветочный лепесток.
– Вечером, когда мы все отсюда уходили, командир положил меж страницами вот этой книги клочок бумаги с надписями. Этот клочок помог бы найти убийцу.