Авита успокоилась, говорила четко и уверенно.
– Дверь сломалась, запереть ее было нельзя. Я по просьбе командира запечатала вход колдовством. Утром я сняла чары, но оказалось, что клочок бумаги исчез из книги. В комнату могла войти только я.
– Но ты не брала этот клочок? – спокойно спросила Июми.
Любому из стражников, кто напрямую задал бы этот вопрос, Авита ответила бы весьма резко, но сейчас сказала просто:
– Нет.
Июми кивнула, принимая ответ, и продолжила:
– Первый вопрос, который нужно себе задать: кому нужен этот клочок?
– Убийце, – не раздумывая, твердо бросила Авита.
– Верно. Или сам залез, или кого-то подослал. Теперь надо выяснить, как он забрался сюда.
– Угу, совсем пустяк, – не выдержал Сверчок.
Стоявший рядом Даххи дал ему подзатыльник: дескать, молчи и слушай.
«Лисы» подобрались, посерьезнели в ожидании чуда.
Авита изменилась на глазах. Ее щеки, обычно бледные, слегка порозовели, глаза заблестели. Она казалась почти счастливой.
– Жаль, что здесь столько человек, – продолжала Июми. – Если были следы, они затоптаны. Кто вышел из комнаты последним?
– Я, – уверенно ответила Авита. – Следом за командиром. Он положил бумагу в книгу и вышел, а я – за ним.
– Хорошо. Вспомни каждую мелочь. Твоя память стала прозрачной, как родниковая вода, а каждое из прошедших мгновений – драгоценным, как жемчужина.
Авита явно не видела и не слышала никого из «лис», уйдя мыслями в прошлое.
Почему-то Ларшу вспомнился Раушарни, произносящий жаркий монолог, и десятник с удивлением подумал: «Она выглядит так, словно охвачена вдохновением!»
– Я сидела здесь же, на подоконнике... – Авита явно говорила сама с собой. – Сказала: «Мне же в театр надо забежать!» И вскочила. Командир снасмешничал: «Рукав снова не порви!» Я утром порвала рукав вот об эту...
Она бросила взгляд на обломок петли, торчащий из рамы... и вдруг воскликнула:
– Здесь кровь!
«Лисы» кинулись к окну.
– Все назад! – свирепо рявкнула Авита. – Не толпитесь тут! Командир, погляди!
Ларш поглядел сам, подозвал Фагрима. Тот подтвердил: да, кровь. Подсохшая, но не старая. Ночью кто-то здесь поранился.
– Да я же видела! – победно заявила Авита. – Я еще подумала: ржавчина на темном железе только с краю. И прикинула, как бы я это нарисовала. А крови не было!
– И сразу вспомнила? – усомнился Гижер.
– Да! – победно воскликнула Авита. – Четко вспомнила! Спасибо, Июми!
– Но что всё это значит? – не сразу сообразил Ларш.
Авита улыбнулась – словно оскалилась. Как волчица перед прыжком.
– Что это значит? – переспросила она. – Это значит, что украл кто-то из своих. Из Дома Стражи.
3 (2)
* * *
В доме портного Ви́кви стоял плач. Очень тихий плач, не вырывавшийся за пределы дома, не долетавший до соседей. Мать и жена портного зажимали себе рты ладонями, чтобы не закричать в голос, и слезы текли по их щекам.
– Вы не ревите, – топтался у порога мелкий, щуплый Викви. – Я же вернусь... меня же не навсегда... меня же не в рабство... Не в рабство, верно? – Он искательно заглянул в глаза стоявшему рядом верзиле.
Тот снисходительно хохотнул:
– Не в рабство. Поработаешь на хозяйку. Она тебе даст отсрочку к уплате долга. Вернешься хоть и не скоро, да живой. И даже целый. А коль начнешь трепыхаться, так мне велено силой тебя не волочь. Просто она твою расписку представит в суд.
– Нет-нет, зачем же, я пойду!.. А вы тут... не ревите... и с соседями не болтайте...
Дверь закрылась за Викви и его недобрыми спутниками.
Мать портного без сил опустилась на пол, закрыла лицо руками.
Сноха села рядом, обняла свекровь.
– Викви там не один, – шепнула в утешение. – Мне подруга на рынке сказала. В округе исчезли несколько человек. И все Вьямре должны. А их семьи молчат. Видно, и нам придется молча ждать.
* * *
– Украл кто-то из Дома Стражи! – уверенно, властно сказала Авита. – А вы, парни, просто не можете об этом ничего не знать. Клянусь Безымянными, я из вас всё вытряхну!
Июми победно улыбнулась.
– Ты рехнулась? – поинтересовался десятник у разошедшейся Авиты. – Парни тут при чем?
– А вот при чем! Вот дверь. Вот стол. На столе – книга. А подоконник – в стороне. Кто-то снял с двери чары, вошел, взял из книги бумагу, потом за каким-то демоном сунулся к подоконнику, с какой-то дури порезался, потом снова вышел через дверь, навел чары... ты веришь в эту ерунду? Я – нет! В окно он вошел! В окно! Еще не знаю, как вошел, но узнаю у этих... у этих стражников! Ладно, мы с тобой тут недавно... еще Сверчок и Фагрим... Но эти три паршивца давно в Доме Стражи! Если сюда можно через окно попасть – они не могут об этом не знать!
– А мы в Доме Стражи каждый угол обнюхали, что ли? – начал Алки воинственно.
Но Даххи решительно его перебил:
– А ну погасни! Тут дело серьезное. Я убийцу покрывать не хочу. Придется рассказывать, даже если накажут.
– А чего – накажут? – испугался Гижер. – Мы ж сами не лазили, только слыхали, что другие так делали...
– Если уж на то пошло, – шагнул вперед Фагрим, – мне тоже про это рассказывал кто-то из «крабов». Но кто именно – не помню.
– Да все знают, – уныло кивнул Алки.
И на ошарашенного Ларша потекли признания в четыре несчастных голоса.
Оказывается, парни, дежурящие ночью на втором этаже, норовят прихватить с собой фляжку чего-нибудь утешительного. Дежурство долгое, скучное, как себя малость не порадовать? Но сукин сын Вишур, слуга Джанхашара, слишком много о себе воображает. Давно уже завел привычку обыскивать стражников перед дежурством. И в морду ему не дашь – хозяину пожалуется. Спрятать заранее флягу в одной из незапертых комнат? Так старый мерзавец по всему этажу подметает, найдет флягу. Даже не станет дознаваться, чья она. Просто конфискует в свою пользу.
История не сохранила имени гения, который обнаружил, что оконная решетка в одной из комнат снимается. Вероятно, это был тот самый стражник, который выломал и спер внутреннюю решетку. А наружную оставил, чтоб в глаза не бросалось...
Так было заложено то, что стражники в шутку назвали «разбойничьей тропой». Комната тогда была ничья, в ней допрашивали потерпевших и свидетелей, ничего ценного тут не хранили. Ее даже запирали не каждый вечер.
– А если и запирали, – разошелся Алки, – то замочек простенький, его гвоздем... – Алки спохватился, поспешно добавил: – То есть мне кто-то рассказывал!
Под окном, от стены до забора – высокая поленница. Вылез из окна, прошел по поленнице – и в кабак, минуя стражника, что дежурит внизу. А потом, с выпивкой и закуской, тем же путем – обратно. Всех-то дел – на заборе подтянуться, а дохляков в стражники не берут.
– И вы молчали? – расстроился десятник. – Я, значит, работаю в комнате, куда любой проходимец с улицы может пешком зайти? А если бы вазу сперли?
– Вазу? – удивилась Июми. – Вот эту? Такую большую? По дровам, через забор?
– Это Аршмир, – тихо объяснил чужеземке Алки.
– Так. Ладно. – Ларш заставил себя успокоиться. – Как украли бумагу – мы поняли. А вот кто украл?
– Авита хотела узнать не это, – мягко отозвалась Июми. – Она сердилась, потому что кто-то вошел через зачарованную ею дверь. Она узнала, что это не так, и успокоилась.
– Нет-нет, я хочу поймать негодяя! – поспешно воскликнула Авита. – Может, нам у всех стражников проверить руки? Если найдем свежий порез...
– Порез? – хохотнул Гижер. – «Лисичка», мы же стражники! Вчера вечером мы с Даххи застукали в харчевне Блоху, давнего подельника Гвоздодера. Хотели с ним потолковать про общих знакомых. А Блоха, дурак, бежать! Мы – за ним! А он все норовит – через заборы! А хозяева те заборы поверху мажут глиной с битыми ракушками, чтоб ворам приятнее было перелезать. Мы с Даххи себе руки так уделали...