— Ну, система еще калибруется, — чуть смутился он, — но уверяю тебя, никто из Тварей Тьмы точно не пройдет. Там автономная система распознавания «свой — чужой». Враз испепелит. Функция стражи сведена к минимуму, фактически, они нужны лишь, чтобы предупреждать о новеньких и направлять их к Весте, которая отвечает за людские расы, и Эйтери — отвечающей за нелюдей.
— Странно, что за людей отвечает эльфийка. Ладно, чуть успокоил. Хотя, всё равно сам проверю, что вы там нагородили. Ну, ты продолжай, — кивнул я ему.
— Да, собственно, продолжать-то уже нечего. Преподавательский состав практически сформирован, программу для студентов почти написали, набор идет по всем мирам, и от желающих уже трудно отбиваться. Российская империя на основании того, что ты — ее подданный, сразу застолбила себе целых пятьдесят мест.
— Ну, пятьдесят — это же не так много, — примирительно улыбнулся я.
— С ума сошел?! — от возмущения старый маг аж подскочил. — У нас мест всего на шесть тысяч слушателей! А студенты идут со всей грозди миров Творца. Не знаю, как, но нужно сокращать России квоты, вытребованные императрицей. Так дело не пойдет.
— Не горячись, поговорю я с ней.
— Вот и поговори, — вновь уселся он, продолжая от возмущения тяжело дышать. Несколько успокоившись, поинтересовался:
—А ты, кстати, к нам надолго?
— Не-а, максимум на сутки, пока девушки в сознание не придут. Потом слетаем домой, немного отдохнем и вернемся, я думаю.
— А что с ними? — удивился Гонтус, а Элизабет, услышав о девушках, заметно погрустнела.
— Слияние слабого тела с более сильным духом никогда не проходит безболезненно. Когда это со мной произошло, меня пару дней ломало. Но им чуть легче будет, поэтому и быстрей. Ладно, об этом позже. А вот расскажи мне про одну зеленую ушастую, что лазит по закрытой территории с ворохом бумаг, а при попытке схватить ее исчезает, сбросив с себя всю одежду.
— Алатея, — понимающе кивнул тот, — Получеловек — полудух. Не спрашивай, как это возможно — сам не знаю. Заявилась она сюда почти сразу после открытия и вызвалась помогать с отчетами и следить за порядком в академии. Она как бы находится между двух миров сразу и в случае малейшей опасности перемещается в свой мир. На контакт почти не идет, но и угрозы от нее нет.
— Ясно. Но мне это не нравится. Надо с ней серьезно поговорить. Еще раз увижу ее в своем крыле — развоплощу. Мне неподконтрольные духи на этой территории не нужны. Хотя, — на мое лицо наползла хитрая улыбка, — я знаю как с ней справиться.
— Кстати, Влад, ты вовремя появился. Сейчас у нас будет педагогический совет. Хотелось бы, что бы ты на нем присутствовал.
— Ну, надо, значит, надо, — поднялся я, — до завтра у меня все равно никаких дел нет, а так хоть с академией познакомлюсь и посмотрю, что сотворил Творец, — улыбнулся я каламбуру.
Я думал, мы опять шагнем в портал, но Гонтус реально решил устроить мне экскурсию, и мы отправились топать на своих двоих, провожаемые грустным взглядом его дочери.
По пути он рассказывал мне о структуре академии, которую они, не мудрствуя лукаво, взяли с подобной в своем мире. Занятия планировали начать через месяц, но слушателей принимают уже сейчас, чтобы они успели адаптироваться как к новому климату, так и к эфирным потокам.
А потом из-за угла вылетела Аштар и подобно пушечному ядру врезалась мне в грудь. Хорошо, что я заранее почуял ее и приготовился ко встрече, буквально прирос ногами к полу, иначе бы снесла. В миг я оказался зацелован, назван изменщиком, прогульщиком, тунеядцем и любителем перекладывать свои проблемы на хрупкие женские плечи. Мгновенно поняв, что я тут хоть и не один, но свободен, она плотоядно улыбнулась, вызвав дрожь во всем моем теле. А после схватила меня за руку и потащила вслед за Гонтусом, который тактично прошел вперед. На собрании, по ее мнению, мне надо присутствовать обязательно, а после она мне просто обязана показать свои хоромы. При этом она говорила так быстро, что мой мозг отказался воспринимать информацию буквально на второй минуте ее монолога. Сказано это было не терпящим возражения тоном, так что я сам не заметил, как согласился на все, что она успела протараторить. Причем, и сам не понял, на что именно подписался.
Погребенный под лавиной ее слов, я не понял даже, когда мы успели подойти к большой двухстворчатой двери. Войдя в широкий проём, мы оказались в большом помещении, рассчитанном человек на триста. Все места располагались полукругом, а в центре стоял большой стол, за которым должно было разместиться семь человек, судя по количеству подготовленных кресел, а сбоку от него возвышалась трибуна для выступающих.