Брассак снова говорил нам про своих собак. Я тоже рассказала несколько историй из своей жизни, связанных с собаками. А потом надо было идти спать, и я с большим удовольствием снова легла в эту замечательную постель.
Теперь я знаю, мне надо всё обдумать, нужно принять какое-то решение насчёт своего отъезда, но, думаю, лучше сделать это завтра, так как сегодня вечером я слишком устала.
Этой ночью я буду спать одна в этой чудесной постели. А это значит, что спать я буду в два раза лучше.
ЧАСТЬ 2-я
7
Вот уже больше двух недель, как я здесь. Верится мне в это с трудом. Иногда мне кажется, что я вот-вот уеду, а иногда я чувствую себя так, будто жила здесь всю жизнь. Так или иначе, могу сказать, что мне никогда не приходилось так долго отдыхать.
Нужно признать, что первые дни я была довольно вялой. Брассак сказал мне, что это из-за перемены воздуха. Без сомнения, это так, но, должно быть, это ещё из-за этой непривычной тишины. Я знаю, что это идёт мне на пользу, но иногда, оставаясь одна, я едва не задыхалась в этой странной тиши.
С того места, где находился дом, можно было увидеть всю долину. Это было очень красиво, да и пейзаж менялся ежечасно. И казалось, будто весь мир ограничивался этими холмами. Мне не было грустно, нужно было просто привыкнуть. По вечерам, например, особенно, когда небо было затянуто тучами, я чувствовала себя немного потерянной. И потом, кроме Леандра и Марии, я никого больше не видела. Только, в воскресенье утром, ещё лежа в постели, я вдруг услышала шум мотора. Я поднялась, подошла к окну и сквозь жалюзи увидела мужчину, который отвязывал от багажника своего мотоцикла большой мешок. Я поняла, что это Роже, сосед, о котором мне столько рассказывали, и снова легла.
Мне предстояло ещё много «встреч». Я имею в виду те вещи, что напоминали мне о детстве. Только теперь я воспринимала эти воспоминания не так тяжело, я привыкла к ним и не пыталась избегать. Это было бесполезно и вообще не казалось мне больше столь неприятным.
Ещё я очень любила солнце. Странно, но когда живёшь в городе, кажется, будто его вообще нет. А значит, можно было не беспокоиться о чувствительной коже. В любом случае, так мне казалось.
Мне было здесь очень хорошо, и это могло бы длиться ещё долго, если бы не это письмо от Марселя.
Конечно, я не могу сказать, что совсем не думала о Марселе. Только первые дни, когда я была в полусонном состоянии, он казался мне таким далёким, как в тумане, и я верила, что он ничего не сможет мне сделать. Но, вернувшись к реальности, я уже ничего не осмеливалась предпринять. Было слишком поздно. Я знала, если я вернусь в Лион после стольких дней отсутствия, моя жизнь превратится в кошмар.
И поэтому я оставляла всё, как есть. И с каждым днём понимала, вернуться мне уже нельзя.
Позавчера Брассак разбудил меня очень рано, и мы пошли в другую часть долины собирать каштаны. Небо было хмурым, и к 11 часам пошёл мелкий зябкий дождик. Мы вернулись очень быстро. Лес пах ещё крепче, чем обычно, и пейзаж под дождём совсем не казался мне печальным. Мокрые деревья блестели. Ветки сливались с небом. Склизкая грязь склеила опавшие листья, пару раз я чуть не упала, а потому смеялась, не переставая. Брассак бросил свою тачку и перекинул через плечо полупустой мешок с каштанами. Он запыхался, но, глядя на мои прилипшие к лицу волосы, смеялся вместе со мной. Собаки вереницей бежали перед нами с забрызганными грязью лапами и брюхом.
Когда мы вернулись, Мари засуетилась вокруг меня, повторяя, что я могу простудиться, и мне надо переодеться. Она обернула махровое полотенце вокруг чайника, чтобы согреть его, и протянула мне. Но мы шли так быстро, что я больше вспотела, чем промокла от дождя. Я поднялась наверх переодеться и спустилась уже в платье Марии, которое было в два раза больше меня.
Меня это очень смешило, и я едва не хохотала, но, войдя на кухню, я увидела, что Брассак смотрит на меня с беспокойством. Мария упрекала его за то, что он взял меня с собой, зная, что может пойти дождь, и я подумала, что он боится, как бы я не простудилась. Мне хотелось его успокоить.
— Не смотрите на меня так. Не такая уж я и неженка!
Он попытался улыбнуться, но я видела, что он делает это через силу. Он показал рукой в сторону стола. Он проделал это так медленно, словно хотел поднять тяжёлую ношу.
Я посмотрела на стол — там лежал конверт. Я удивилась, как это я его сразу не заметила, потому что он, как белое пятно, тут же бросался в глаза. Не знаю, поняла ли я тогда, что это письмо не предвещает мне ничего хорошего, но на мгновение мне показалось, будто его вовсе нет и не должно быть здесь, в этой комнате. Он был таким белым, что деревянный стол казался почти чёрным, углы комнаты — затемнёнными, и даже занавески на окнах выглядели серыми, почти такими же серыми, как небо.