Однако сам Юго-Западный фронт и Румынский мы должны ослабить. Черноморский флот должен перебросить, как минимум пять дивизий отсюда на Босфор. Действия Кавказской армии я предлагаю проработать Николаю Николаевичу Юденичу, только-только прибывшему из нее. Однако, Николай Николаевич, прошу вас учесть, что и Кавказская армия должна выделить для Босфорской операции наличные части.
Воцарилось молчание. А потом — как будто лавина. Сразу заговорили, заспорили, начали обсуждать предложения Кирилла, критиковать или защищать его идеи. Началась работа… Сизов все-таки смог добиться оживления, смог добиться инициативы… Пусть работают, пусть думают. Начало положено…
ГЛАВА 4
— Кирилл Владимирович, мне несколько стыдно вас беспокоить по этому поводу, однако ни комендант Ставки, ни кто-либо другой пока что…
— Что случилось, Александр Дмитриевич?
— Только что закончилось собрание главнокомандующих, многие еще остались в кабинете для того, чтобы уже начать разрабатывать план совместных действий. А вот контр-адмирал Бубнов выглядел несколько взволнованным. Он был таким и во время собрания, однако Кирилл не придал тогда этому большого значения…
— Видите ли…
— Передайте Юденичу, что с этого дня я объявляю себя диктатором, буду издавать законы и карать изменников, — начал с мрачнейшим выражением лица какой-то молодой офицер, вошедший в кабинет Бубнова. — Передайте ему, чтобы немедля зашел ко мне в гостиницу. Вас же я пока что оставлю на своем месте.
Александр Дмитриевич сперва был поражен этим заявлением, но виду не подал: он понял, что у собеседника есть некоторые проблемы с рассудком. Интересно, кто же это? В Главном морском штабе наконец-то выяснили, что…
«Молодой Герман Руссов только-только прибыл с Балтийского флота. Врачи вынесли диагноз: помрачение рассудка в силу душевного волнения. Помещен в психиатрическое отделение морской больницы. Три дня назад сбежал».
Разум Руссова не выдержал того, что офицер пережил в Кронштадте, откуда еле-еле сумел скрыться…
— Здравствуйте, вы не подскажете, когда придет Александр Дмитриевич? — Этот же офицер явился на квартиру к Бубнову, где его встретила жена контр-адмирала.
— А вы по какой надобности его разыскиваете?
— Видите ли, я явился затем, чтобы убить Александра Дмитриевича, — с совершенно серьезным видом заметил офицер.
— Вот даже как. — Жена Бубнова не растерялась, контр-адмирал уже успел сообщить ей о Руссове. Вообще-то он, как доложил комендант, уже был препровожден «в надлежащее место». Но…
— Видите ли, он прибудет не скоро, похоже, ближе к полуночи, — ответила жена после короткого разговора по телефону. Бубнов уже знал, что возле дома лучше не появляться…
— Значит, я зайду в следующий раз, — откланялся Руссов.
— Похоже, я знаю, в чем тут дело, — Кирилл Владимирович начал нечто подобное припоминать. В мемуарах Бубнова… Да, точно! — Значит, это произошло сегодня днем?
— Именно, Кирилл Владимирович. — Сизов попросил контр-адмирала обращаться не по уставу. Излишний формализм еще никому добра не приносил…
— Я разберусь с этим. — Судьба подбросила Кириллу еще один шанс.
Через считаные минуты Сизов уже выходил из непрезентабельного здания, в котором находилось контрразведывательное управление Ставки. За ним следовало несколько сотрудников контрразведки. Кирилл решил тряхнуть стариной. К тому же ему было известно, куда этот Руссов направился.