— Ты ремонтник?
— Ну да, — улыбнулся он. — Волшебный ремонтник. А еще у меня «волшебная» мастерская имеется.
— А ты, случайно, — она прищурилась, — «Бульдогам» ноутбуки не чинил?
— Не знаю я никаких Бульдогов, — отрицательно мотнул головой. — И тем более, не хочу знать, что кто-то подобный обращался ко мне за помощью.
Ежировы все же подошли к нам. Глеб приветливо улыбнулся и протянул руку, тогда как Настя сразу открыла рот:
— Ого, какой костюм, — заулыбалась девушка. — На каком рынке покупал? — она уловила мой недовольный взгляд. — Не, правда, видно, что дешевый, но на тебе очень хорошо сидит!
«Вот стерва».
— Ой, Анастасия, а я и не узнал вас! Неужели вы сегодня одеты⁈
И что это на нее вообще нашло? Вроде вчера нормально разошлись, подколов никаких не было. Странная сударыня, очень. Глеб, кстати, вообще никак не отреагировал на мои слова и на подколы своей же сестры. Видимо, не в первый раз.
— Добрый вечер, — Глеб улыбнулся Распутиной. — Как ваш отец? Все хорошо?
— Вполне, — с каменным лицом ответила Распутина. — А ваша семья все так же процветает?
«Не. Не процветает. Вот, Настюхе на одежду не хватает. Бегает по туалету и светит сиськами».
— Вполне, — так же, как и Распутина, ответил Глеб, и они поспешили удалиться.
На прощание Ежиров пожелал мне хорошего вечера. Но что-то в его интонации мне пришлось не по душе. Я не чувствовал от него угрозы или нечто подобного. Но… блин, даже не могу сказать, что это было.
Мы прошлись около шведского стола. Накушались всяких закусок, испробовали заморскую рыбу, и вскоре началась новая суета. Оркестр, который все это время играл тихую непринужденную музыку, начал играть громче. Отчего звук стал ужаснее, потому что владелец этого места почему-то не подсуетился, чтобы улучшить акустику. Электронную, разумеется.
Тут настало мое время. Убедившись в том, что никто за мной не смотрит, я выпустил Стрелку под фуршетный стол. Белка мигом влетела в розетку и по кабельной линии, в сопровождении моих приказов, проникла в аппаратуру. Через полминуты звук из динамиков стал более четким и приятным слуху. А затем еще и свет стал гораздо лучше.
Моих стараний, разумеется, никто не заметил. Да и вскоре все начиналось.
— Итак! — старческий, но бодрый голос звучал отовсюду. — Начинается игра-лотерея для мужчин!
Все те, кто был в большом зале, одновременно повернулись к сцене, где стоял мужчина в черном костюме и…
А, так это тот самый организатор, с которым трепался Пирсов-младший? Прикольно.
— Сейчас прислуга раздаст всем бумажки с номерами, — продолжал «трепаться» организатор. — Игра заключается в том, что я объявляю действие и номер. Собственно говоря, обладатель номера должен будет выполнить это действие!
«Это называется не игра-лотерея, а рулетка, — я посмотрел на улыбающуюся Катю. — Раньше это называлось игровой рулеткой. И действия там были… мягко скажем, не самые хорошие. Выпить, пнуть, оскорбить. И то, не в таких людных местах.»
Но я ошибся, сравнивая эту игру с тем, что помнил сам из своей дворянской жизни. Игра-лотерея была лишь версией рулетки. И в данной обстановке она была более мирной.
Мне достался номер семь. Прислуга, русый мужчина в черном переднике с каменным лицом, не сразу дал мне номерок. Он застыл и простоял так секунд двадцать, не меньше, сверля меня взглядом. Словно я был недостоин игры.
И все же…
— Действие — игра на музыкальном инструменте! — объявил мужчина. — Итак, крутите барабан. Цифра-а-а-а-а! — раздалась барабанная дробь, и из черного барабана, который был на пьедестале перед организатором, достали номерок. — Семь!
О, Великая Электрожаба! Теперь что же, судьба филейным местом ко мне поворачивается?
Тем не менее, играть от души перед этой публикой я не собирался. Вот на тяп-ляп можно. Заодно и душу отведу. Хех.
— Номер семь?
Я поднял руку и тут же громогласно объявил:
— А гитарки, часом, нет?
Ну, я же простолюдин. Да? Чего это я буду брать в руки, ту же, например, благородную скрипку?
Мое заявление вызвало смех в толпе. Но никто не злорадствовал, так сказать, все располагали веселым настроением. А тут целый простолюдин, который мог потешить толпу.
— Увы, — организатор развел руками в разные стороны. — У нас только оркестровые инструменты: струнно-смычковые, духовые, клавишные.
Стоило мне повернуться к Пирсову младшему, который стоял метрах в десяти от меня, как я все понял. Это подстава. Вот о чем он договаривался с организатором. И вот почему прислуга так долго смотрела на меня. Ждала команды, что да, это я и это мой номерок.