— Шеф, а ты чего это, прическу сменить решил? — спросил бандит, отряхивая больничную рубашку Слютникова от пыли. — Ой, пятна-то какие на голове. Старческие?
— У меня рак нашли, дегенерат, — огрызнулся Слютников. — Это не смена имиджа, это терапия убила все волосы!
— Что, прям все? — удивился бандит, почесывая рыжую шевелюру. — И там, — он кивнул на штаны. — Со всех сторон?
От удара костылем по наглой, рыжей морде его спасло только состояние Слютникова. Старик замахнулся, но тут же пошатнулся и начал заваливаться назад. Один из находящихся здесь «братков» тут же подскочил к шефу и придержал его.
— Посадите меня, — приказал он, с ненавистью глядя на рыжего. — А тебе, Емеля, выговор. Еще раз ляпнешь что-то тупое, я тебе голову откручу.
Старика посадили, но в палате, кроме больничной койки, не было сидячих мест. А Кириллу было очень тяжело держать голову прямо. Поэтому он приказал своим людям сесть около кровати и внимательно слушать. Все же химия сказывалась на общем состоянии. Пока что.
— Итак, мои суворовцы, — начал он, но тут же закашлялся.
— А кто такие суворовцы? — спросил один из бандитов своего товарища. — А?
— Да хрен его знает.
— Итак, мои суворовцы, — повторился Слютников. — Разин мертв вместе со своей бригадой зачистки.
После его слов у бандитов округлились глаза. Кто-то смотрел на Слютникова взволнованно, а кто-то держался нейтрально. Все знали, что Разин — один из сильнейших наемников из известных им. А значит, скоро начнется «драка» за место в группировке. Для многих здесь это шанс стать повыше в банде.
— Я уверен на все сто процентов, — продолжил Кирилл. — Нет, не на сто, на все сто пятьдесят, что щенка прикрывает сильный род. И, скорее всего, это предатели Пуришкевичи.
— Могу спросить? — поднял руку рыжий Емеля. — Босс?
— Давай.
— А зачем им? У вас же был договор, разве нет?
— Сволочи хотят охмурить щенка, — начал объяснять Кирилл. — Им невыгодно делиться со мной, выполняя договор. А в подтверждение тому, что они сделали шаг, не согласовав со мной, это Николай. Отпрыск главы рода, самый младший. Он наведывался к пиздюку перед смертью Разина, так что сомнений больше нет. Пуришкевичи хотят взять под жабры род Раскатных. Мою, сука, кормушку! Понимаете?
Группа «суворовцев» смотрела на Слютникова как на вожатого. С открытым ртом, слушая рассказ у «костра». Только костра не было, почти… если не считать горящий пердак старика.
— Хрен им! — рявкнул он.
Он замолк, ожидая предложений. Только их не было. Бандиты переглядывались между собой, но не давали никаких вариантов. Они опасались Пуришкевичей, тем более что команды Разина больше нет.
И все же, один, самый смелый, заявил:
— Воевать с Пуришкевичами — это уже чересчур, шеф. Если они бригаду Разина порвали, то…
«Вожатый» резко вскочил с кровати, схватился за костыль и замахнулся на бандита. Тот успел вскочить и с небольшой иронией на лице посмотрел на немощного Слютникова. Но прогадал.
Каким бы он ни был ослабленным, он оставался сильным магом.
Слютников отбросил костыль и схватил его за глотку. Поднял над полом и злобно прошипел:
— Ты забыл, козлина, кто тут босс? Тебя порвать надо? Забыл, что я Кмет⁈ Или ты думал, раз мне хреново, то я не дееспособный?
— Прости, босс, — прошептал тот.
Вскочившие вслед за товарищем братки понурили головы в плечи. Они видели, что их пахан еще при силе, а значит, ослушаться нельзя. Не простит.
— В общем, — Кирилл отпустил задыхающегося бандита и повернулся к остальным, — Ты, — он указал на рыжего. — Емеля, едешь в Новый Тагил и следишь за щенком.
— Убить?
— Ты в уши долбишься? — обозлился Слютников. — Следишь! Понял? Следишь и не трогаешь! Чтобы его грохнуть, нужен особый момент. Понимаешь? Стопроцентный шанс. Потому что Пуришкевичи могли поставить приглядывать за ним, например, каких-нибудь ниндзя или еще какую хреномантию.
— Типа я не увижу их?
— Типа за ним явно буду приглядывать и тайно, — рявкнул Слютников. — Так что, следить и не трогать без команды, понял⁈
Емельян Пугачев кивнул, тряся своей рыжей гривой.
Мое утро началось не с кофе, а со звонка Глеба Ежирова, который почему-то решил, что я ранняя пташка. Логично было бы послать его в задницу. Но я же не простолюдин больше, я теперь снова благородный, а у нас так это не принято.
— Чего? — сонным голосом спросил я. — Ты время видел, уважаемый?
— Семь утра, — ответил Глеб. — Самый сок!
— Чего хотел, а?
— Слушай, дело есть. Ты как раскачаешься, — тут Глеб почему-то усмехнулся. — Зайди ко мне. Сможешь? Прям надо.