Хех. Суши весла, придурок!
Я отошел за спины курсантов, выпуская Стрелку. Она тут же нырнула в открытый щиток на фонарном столбе и через десять секунд оказалась в административном корпусе, на втором этаже в кабинете номер двадцать два. Пошерудила чуть-чуть в кондиционере.
Затем началось ожидание. В момент, когда Бородкин потянулся к чашке в кофеварке в углу своего кабинета, кофеварка брызнула ему горячим напитком прямо в лицо. А кондиционер в это время издал из себя столько вони, что замполит, ослепнув на некоторое время, долбился лбом в стены, пытаясь выбежать из кабинета.
Когда мужик прозрел, открыл окно и, психуя на «плохой день», сел на свое кресло, его ожидало нечто по-настоящему горячее. В разы жестче, чем кофе в лицо.
Тепловая подушка его кресла разогрелась до такой температуры, что все вольфрамовые нити в изоляции одновременно вспыхнули, прожигая кожу.
Бежал… Бородкин далеко. Кричал, визжал, и в общем, на улице он был без штанов на виду у всех курсантов. Опозорился знатно.
На ягодицах остались прикольные отметины, тут даже Быков не удержался, выдавил из себя ухмылку.
Мы провели до конца занятие по физподготовке, и этого времени замполиту хватило, чтобы настучать на меня. Я даже с плаца уйти не успел, когда к нам пришел подопечный Оленюка со словами, мол, меня вызывают.
Это слышали все. Кто-то смотрел на меня с сочувствием, кто-то, прищурившись, подозревал, что я выслуживаюсь… но дело было именно в Бородкине.
— Да по-любому, услужил Бородкину, а теперь на поклон Оленюку, — сказал один молниевик. — Клоун, а не дворянин.
Я его запомнил.
Куратор на пару с замполитом стоял около главного корпуса, на улице. Бородкин, кстати, был в новых штанах. И тут такое началось, ух! Меня поливали грязью, в устной форме и достаточно мягко, типа я козел такой, все порчу.
По итогу, когда словесный понос замполита закончился, а куратор сделал ему замечание, и очень строгое, тот жалобно протянул:
— Короче, он сломал кондей в моем кабинете, когда чинил! — его глаза были красными от гнева. — Да за такое…?
— Стой, — осадил его куратор. — Он аристократ, не забывай.
Бородкин тут же закрыл свою поганую варежку.
— Ты, Раскатный, что ответишь на это?
— Да что тут ответить, господин куратор? — я пожал плечами. — Я дворянин. Какой из меня ремонтник кондиционеров, а?
Замполит открыл рот и тут же его закрыл. Что он тут мог добавить? Ничего.
Но и на этом мои приключения не закончились. Я подслушал телефон Оленюка, когда тот разговаривал с Быковым о «случившемся», и улыбался про себя. Быков заступился за меня, сказал Оленюку, мол, я отделал замполита прилюдно, вот он и козлится.
За это, конечно, Бородкину ничего не сделают, но теперь будут присматривать за ним. Вдруг окажется слишком мстительным, Училищу ни к чему происшествия.
Я вернулся в казарму, коротко пересказал случившееся Герасиму и попытался задремать. Но тут случилась потасовка. Дворянин, который тыкнул мне о том, что дворяне ничего не делают руками, поссорился с Петуховым. А парень и так был на взводе.
В общем, не пришлось разнимать парней, они все решили почти сразу. Проблема была не в том, что они выбили стекло, точнее, что Петухов выбил его телом паренька, а в последствиях. Среди курсантов был рыжий паренек в очках с очень противной физиономией.
— Надо бы его поймать, — сказал мне Герасим, когда мы стояли на улице и гадали, что же с окном делать. — Стукачок.
Я проследил за его взглядом и зацепился за рыжика. Он направлялся к главному корпусу уверенной походкой.
— Стуканет, парней вышвырнут. Приказ есть приказ — в казарме нельзя даже пукать в сторону своих же. А этот хрен, — он встал и приготовился бежать. — Двоих сейчас зароет.
— Выдохни, он никуда не пойдет, — усмехнулся я, подключаясь к телефону Феди. — Сейчас вернется.
Управляя телефоном стукача, я сначала активировал звук вызова, а когда тот остановился и взял в руки телефон, он прочитал уведомление:
«Федя, стучать — это плохо. Повернулся и вернулся в казарму, а если кому-то расскажешь о случившемся, тебе ноги в жопу засунут.»
Вроде, все было кратко и понятно. Федя тут же повернулся и пошел обратно. Проходя мимо нас, он сверлил Митюшкина испуганными глазами и вернулся в расположение.
За стекло, кстати, нам не влетело. Оно чудесным образом испарилось, и все курсанты на вопросы взводного отвечали одинаково — его тут никогда не было. Осколки, разумеется, мы утилизировали. Хех.
— Раскатный, — физиономия Быкова зависла над моей кроватью. — Спишь, да?