Джон приходил во все большее недоумение, разглядывая кассеты, которые он вертел в руках. Он по-прежнему стоял на кухонном стуле в гостиной человека, который был мертв. Его бросило в жар от смущения, стыда за приступ любопытства, вызванный этими кассетами, но в основном за то, что он стал обладателем секрета, украденного у мертвого пятидесятисемилетнего вдовца. Человека, который был его другом, человека, которого, как до сих пор считал Джон, он отлично знал. Секреты – это власть и виды на будущее.
Никогда не представлял себе, никогда не хотел узнать это.
Быстро огляделся вокруг: никто не видел его греха.
Они тоже обнаружили его секрет?
Есть ли здесь что-нибудь еще, что может заставить их вернуться и продолжить поиски?
Джон сложил кассеты с порнофильмами обратно, туда, откуда он их достал, и вернул на место передний ряд кассет с классическими фильмами.
Шкаф для верхней одежды в прихожей не содержал ничего интересного.
Вверх по лестнице.
Он потратил двадцать минут на обследование спальни для гостей, роясь в пахнущих нафталином ящиках с женской одеждой, не забыв также заглянуть под матрас кровати.
В спальне хозяина на стене висели фотографии женщины средних лет. Еще на двух фотографиях были запечатлены рядом Фрэнк и та же женщина, улыбающиеся в объектив.
На фотографии, стоящей на бюро, были засняты Фрэнк, которому было около двадцати, и эта женщина в белом платье – похоже, это была их свадебная фотография.
У его жены было красивое лицо. Смелое. Умное.
Джон разглядывал фотографии, пытаясь сравнить это лицо с вытянутыми губами и плотоядными взглядами тех красоток, которые скрывались за рядом классических фильмов.
Он не услышал, как внизу в замок входной двери вставили ключ.
Не услышал, как открыли входную дверь.
И как ее аккуратно прикрыли.
Джон занялся ночным столиком и ящиками бюро. Производимый им шум заглушал звуки легких шагов внизу.
Он почему-то неожиданно вспомнил про портфель на кушетке в гостиной, про лежащий в нем заряженный пистолет 45-го калибра.
Складные двери шкафа в хозяйской спальне заклинило. Джону пришлось слегка встряхнуть их, они громко задребезжали и раскрылись с не менее громким треском.
Ковер на лестнице приглушил звук шагов. Джон раздвинул висевшие в шкафу костюмы и рубашки, взвизгнул крючок вешалки. Пробежал руками по костюмам, прощупывая карманы. Он стоял спиной к двери, поэтому не видел тень, которую отбрасывало полуденное солнце из коридора в спальню.
Джон наклонился, протянув руку за…
Раздался пронзительный женский крик:
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
Глава 12
Джон ухватился за рубашки в шкафу. Прижался спиной к стене.
Равновесие, сохраняй равновесие.
Руки взлетели вверх, пистолет…
Пистолет Фрэнка… был внизу.
– Что ты здесь делаешь? – опять закричала женщина.
Темные, яростно сверкающие глаза. Черные как смоль волосы, подчеркивающие нежную линию подбородка. Кожа цвета кофе с молоком. Пухлые губы не накрашены. На ней был черный блейзер, плотная рубашка, джинсы.
Ничего, в ее руках не было ничего. Она заняла позицию у двери. Движения легкие и быстрые.
– Кто вы? – воскликнул он.
– Убирайся отсюда, пока я не позвала полицию!
Глупая, рискованная угроза.
Она тоже понимает это.
– Фрэнк и я – мы работали вместе, – сказал Джон. – А кто вы?
– Он мой отец.
Поверь ей.
Будучи шпионами, они вынуждены были то и дело что-то скрывать, и со временем скрытность прочно вошла в их жизнь. Фрэнк и Джон сидели рядом в одном офисе, подвозили друг друга на работу. Оба любили фильмы, книги. Уважительно относились к личной жизни друг друга. Фрэнк иногда вспоминал в разговорах с Джоном свою жену, времена, когда она работала в управлении. Она умерла уже достаточно давно, чтобы можно было безопасно говорить об этом. Один раз Фрэнк упомянул про ребенка, но постарался сразу уйти от этой темы – то ли из профессиональной осторожности, то ли под влиянием личных чувств. Джон не спрашивал: любой нажим в таком вопросе мог показаться грубым и бестактным. Они были друзьями, коллегами, но прежде всего они были шпионами. В одно мгновение Джон проанализировал все это, припомнил безупречную честность Фрэнка. В следующее мгновение Джон поверил ей.
– Прошу прощения, – сказал он.
– Что ты здесь делаешь? – в третий раз повторила она свой вопрос.
Придумай для нее ложь получше.
– Я пришел отобрать для него одежду.
– Когда адвокат звонил мне, он сказал… что в этом нет необходимости. Папа оставил письмо с распоряжениями… Об этом уже позаботились.
– Мне никто ничего не сказал, – вывернулся Джон.
Она должна поверить мне.
– Вот, смотри. – Он протянул ей свою сенатскую идентификационную карточку и доверенность, которую получил от Гласса.
– Это тот юрист, который звонил мне, – сказала она, посмотрев на доверенность, потом прочитала на сенатской карточке: – Джон Лэнг.
– Это я.
Ее голос дрогнул:
– Вы тот самый, кто был с ним?
– Да.
Что еще тебе известно?
Она выбежала из комнаты.
Джон нашел ее в коридоре. Ее невидящий взор был устремлен на пустую розовую спальню. Она прошептала:
– Он страдал?
– Нет. Даже не успел понять.
Ее лицо не имело ничего общего с лицом Фрэнка; но в ней чувствовалась его сила. Что могло связывать эти мягкие черты и лицо женщины с фотографии на стене? Только «сосед» или генетическое чудо. Но в черных миндалевидных глазах дочери светился изысканный интеллект ее матери.
– Меня зовут Фонг. Фонг Мэтьюс.
В лапе Джона ее рука была, как воробышек.
– Вы связаны с ЦРУ, правильно?
– Да.
– Как папа. – Легко ступая, она начала спускаться вниз по лестнице. – Где вы взяли ключи?
Джон последовал за ней:
– Получил с доверенностью.
– Они должны были рассказать тебе все, – сказала она, когда они достигли гостиной. – Хотя они ведь никогда не говорят все?
– По крайней мере, не часто.
Его портфель, с пистолетом во чреве, покоился на кушетке.
Небольшой черный кожаный чемодан стоял рядом с входной дверью, его ремни валялись на деревянном полу, как уставшая змея.
– Не могу поверить, что я здесь, – сказала Фонг.
Черный плащ с капюшоном лежал на кушетке. На кофейном столике – авиабилеты.
– Откуда вы прилетели?
– Из Чикаго.
Она хмуро оглядела стены, письменный стол, видео…
Полки с видеокассетами.
Не смотри. Не выдавай ей своего вероломства. Не указывай ей путь к темным закоулкам души ее отца.
– Здесь что-то не так, – сказала она.
Она осмотрела всю гостиную.
– Что?
– Фотографии, – воскликнула она. – Где фотографии?
Она взбежала вверх по лестнице.
Шаги в хозяйской спальне, спальне для гостей, ванной комнате. Двери шкафов наверху открываются, захлопываются.