– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Мэри.
– Вы выглядите лучше, – заметил Драконий глаз. – Молодцом!
Джон вспомнил, что его плащ так и остался в машине Фрэнка. Он остановил свой выбор на черной альпинистской куртке, висевшей в шкафу, – она показалась ему самой удобной в данный момент. Джон натянул ее.
Оглядел своих незваных гостей.
– Ладно, я готов, – сказал он.
Глава 5
Они собрались в конференц-зале на шестом этаже штаб-квартиры в Лэнгли. Со своего места Джон мог видеть голые мартовские деревья за окнами.
Шесть его коллег сидели за круглым столом. Как будто все они были равны. Как будто все они здесь были заодно.
– Я не верю в версию полиции, – сказал Джон.
– Не веришь или не хочешь поверить? – спросил Роджер Аллен, заместитель директора по оперативной работе.
В его ведении находилась ССРДСПШ (служба сбора разведывательных данных с помощью шпионов), настоящая шпионская сеть. Аллен сидел лицом к двери, на почетном месте, соответствующем его высокому положению.
– Джон, – сказал Дик Вудруфт, правая рука Аллена как за этим столом, так и по работе, – факты указывают на то, что это была шальная пуля.
– Конечно, если не осталось чего-нибудь такого, о чем ты забыл нам рассказать, – заметил Джордж Корн, глава службы безопасности ЦРУ. Высокий. Сухопарый. Колючий, острый взгляд профессионального охотника за террористами.
– Например? – спросил Джон.
– Возможно, сейчас ты не сможешь припомнить все хорошенько, – сказал Харлан Гласс, «бульдог» лет пятидесяти, возглавлявший в ЦРУ центр по борьбе с терроризмом.
ЦБТ – центр по борьбе с терроризмом – был правительственной инициативой. Одной из основных целей, которую преследовало его создание, была замена засидевшихся на своих местах бюрократов службы безопасности. ЦБТ имел меняющийся штат специалистов из федеральных агентств. Номинально возглавляемый заместителем директора ФБР, ЦБТ контролировался координационным комитетом, которым заправлял Гласс.
Глава ЦБТ Гласс сказал:
– Может быть, позже, когда окончательно пройдет шок, тебе удастся припомнить все лучше…
– Я отлично все помню и сейчас.
Вудруфт заметил:
– И ты не можешь сказать ничего такого, что опровергало бы версию шальной пули, выдвинутую полицией, ведь так?
– В общем, да.
– Ты ничего не видел? Ни угроз? Ни нападавшего? Дым от выстрела?
– Мы ехали на работу… Как гром среди ясного неба. Машина вдребезги. Я попытался высвободиться. Люди помогли мне. Они не увертывались от пуль. Никто не кричал о засевшем в укрытии стрелке. Вообще никто не понимал, что произошло. Ясно было одно: Фрэнк мертв.
– Бедный парень, – заметил главный адвокат агентства.
Гарвард, Оксфорд, служба на флоте, затем юридический факультет Гарварда. Несколько лет перекладывал бумаги в департаменте юстиции, прежде чем поступил в адвокатскую контору, которая при предыдущем президенте считалась уважаемым заведением, но дела в ней шли не очень. На коленях адвоката покоилась солидная кожаная папка, он наклонил ее так, чтобы никто не мог видеть, что он записывает в желтом блокноте.
– Ты говорил, что он был психически неуравновешен, – сказал Корн.
– Я сказал, что он был чем-то озабочен. И очень сильно. Это касалось работы и вообще. Он не говорил мне, что именно. Вот что я сказал.
– Но это касалось работы. – Аллен нахмурился. – Мигель?
Мигель Зелл, директор службы по связям с конгрессом и Белым домом при ЦРУ, был боссом Фрэнка и Джона. Зелл пожал плечами:
– Когда Фрэнк три года назад покинул оперативный отдел, нас уверяли, что он абсолютно здоров.
– Я ручаюсь за достоверность результатов обследования, – заявил Вудруфт, защищая отдел, которым командовал его непосредственный начальник Аллен. – Чем он в последнее время занимался?
Осознав, что вышел за рамки своей компетенции, Зелл несколько смягчил тон своих высказываний:
– Мы посадили его на Капитолийском холме потому, что он умел жонглировать всем этим дерьмом и сохранять при этом свои руки чистыми. Если он не мог ответить на запрос конгресса, то сплавлял его сюда. Несколько последних недель мы готовились к завтрашним слушаниям. Как напарник Фрэнка, Джон занимался теми же проблемами.
Зелл, осваивавший азы политики на своей шкуре, работая под прикрытием посольства в Мексике, поднял руки вверх, как бы перекладывая ответственность на Джона.
– Он не всегда посвящал меня в свои дела, – парировал Джон.
– Фрэнк выглядел как всегда? – спросил Вудруфт.
– В последнее время он очень часто работал вне офиса.
– Ты не догадываешься, почему? – спросил Гласс.
– Нет. И я особо не интересовался.
Каждый из сидевших за столом, зная нравы, царившие в управлении, понимал, почему Джон не стал интересоваться у старшего по званию, чем он занят в рабочее время.
– Я проверю его данные, касающиеся страхования жизни, – сказал Корн. – Зубные врачи, ну и все такое.
– Сделай все, что возможно, в пределах разумного. – Вудруфт пожал плечами: – Оперативному отделу не известно ничего, имеющего отношение к этой трагедии.
– А как насчет твоей конторы? – поинтересовался глава оперативного отдела у Гласса.
Гуру контртерроризма отрицательно покачал головой:
– Проверка данных ДЕСИСТ не выявила относящихся к делу враждебных организаций.
ДЕСИСТ – всемирная база данных по террористам, новейшая информационная система, созданная ЦБТ.
Корн хмыкнул:
– ЦБТ и есть враждебная организация.
– Нет, если дело касается законных интересов управления, – возразил Гласс.
– Джентльмены, – попробовал вернуть разговор в деловое русло Аллен.
– Я знал Фрэнка Мэтьюса. – Корн не обращался ни к кому конкретно.
– Мы все его знали, – сказал Вудруфт.
– Мы не были близко знакомы, – продолжал Корн. – Так, махали друг другу рукой, когда встречались в гараже. Кивали друг другу в коридоре. Но ты проработал с ним бок о бок более года.
– Четырнадцать месяцев, – уточнил Джон.
– Ты перешел в контору Зелла из службы наружного наблюдения.
Джон кивнул.
– После того дела в Гонконге, – продолжил Корн.
– Вы имеете в виду операцию, за которую Джон получил медаль? – поинтересовался Вудруфт.
– После финансовой проверки, – ответил Корн.
Финансовые скандалы вселяли ужас в руководство ЦРУ с тех пор, как в 1988 году всплыла недостача трех с половиной миллионов долларов, предназначенных для антикоммунистического партизанского движения в Камбодже.
– Мы находимся здесь не для того, чтобы исследовать под микроскопом финансовую карьеру мистера Лэнга, – заметил Гласс. Он познакомился с Джоном всего двадцать минут назад.
– Мы находимся здесь не для того, чтобы игнорировать какие-либо отклонения от обычного поведения. – Корн улыбнулся Глассу. – Но я вынужден буду уступить вам в таком деле, как это. У вас в таких вопросах гораздо больше опыта.
Аллен сказал:
– Мистер Корн, пожалуйста, вернемся к нашему делу.
– Ты руководил агентурной сетью в Таиланде, Гонконге, – сказал Корн. – Взгляни на поведение Фрэнка сквозь призму резидента, встречающегося с агентом. Ты не заметил в нем ничего необычного?
– Фрэнк Мэтьюс проработал в разведке гораздо дольше, чем я, и проработал не впустую, – сказал Джон. – Поэтому когда вы или я смотрели на него, мы видели лишь то, что он хотел нам показать.
– Профи, – бросил Гласс.
– Настоящий мужчина, – добавил Вудруфт.
– Я относился к нему с симпатией, – сказал Джон. – Он умер у меня на глазах.
Адвокат Мэри наклонилась к сидевшему рядом с ней Джону:
– Джон пережил ужасные потрясения сегодня. Может быть, в следующий раз…
– «Следующий раз» не заменит сегодняшнего дня, – упрямо сказал Джон.
Он оглядел прямым пристальным взглядом сидящих за столом.
– Насколько хорошо ты его знал? – спросил Корн.
– Мы работали вместе, иногда вместе обедали, подвозили друг друга на работу. Несколько раз вместе ходили в кино. Мы знали, что нас могут спрашивать об этом – неофициально, но на Капитолийском холме «неофициально» значит лишь дым в зеркалах.