Под рукой мальчика звякнули кольца упряжи, конь сердито дернул головой и начал перебирать ногами. Луи успокоил его рукой и голосом, но не отводил взгляда от лица Дженнифер. Ответил он только когда конь успокоился, но совершенно невыразительным голосом. «Возможно», — вот и все, что он произнес.
Дженнифер настаивала. «Помнишь ночь, когда произошел несчастный случай с моей кузиной?»
«Конечно».
«Ты никогда… не видел ее?»
«Как я мог?» — почти закричал он, и она внезапно вспомнила, как он сидел вчера, склонив голову между плеч, как сокол в ожидании.
«И больше никто? Ты не говорил ни с кем, кто видел ее?»
Вожжи заблестели и натянулись вдоль шеи коня. Шевельнулись ноги Луи. Конь подбросил мощную грудь вверх, развернулся и поскакал к воротам монастыря, почти спихнув Дженнифер с дороги. Она отпрыгнула в сторону. «Поосторожнее!»
Мальчик не обратил внимания. Его смуглое лицо раскраснелось. «Ты задаешь слишком много вопросов!» — бросил он через плечо, когда конь скакал мимо. Мальчик не пытался остановить зверя, и, несмотря на захлестнувшую Дженнифер злость, у нее дыхание перехватило от созданной ими картины. Кентавр? Банально. Это более, чем физический союз. Мальчик и скакун до такой степени слились, что огромное животное выражало эмоции человека. Если всадника охватывал гнев, скакуна он просто затапливал. Горячий свет сверкал и летел с красно-золотого тела и сияющей стали, сухая пыль вздымалась из-под молотов копыт, по мощному телу стекал пот. Конь мчался вперед прыжками, которые казалось могли сбросить всадника в пыль под копыта, чтобы растоптать его походя. Примерно тридцать секунд Луи его не сдерживал, потом рука, нога и тело шевельнулись одновременно, и огромный скакун послушно, но все еще неспокойно, направился к воротам монастыря. Тень стены заставила пот блестеть сталью и шелком. Конь, казалось, замучился, прислонился боком к воротам. Луи держал его одной загорелой рукой. Другая рука залезла за пазуху, мальчик достал пачку писем и бросил плавным движением в ящик на воротах.
Рука подлетела к звонку, потянула его, потом вернулась на вожжи, одновременно с раздавшимся звоном, и скакун, послушный движению пальцев, сорвался с места огромным прыжком и понесся вперед, сверкнув на солнце, как молния. Раздался пронзительный свист. Лошади повернулись и вяло побежали следом, по дымному облаку пыли. Потом они тоже откуда-то получили дополнительный возбуждающий стимул, вскинули головы и перешли на более размашистый шаг, а скоро поскакали знакомым галопом и быстро исчезли из вида.
«Хотела бы я знать, в чем может быть дело еще и у тебя?» — сказала Дженнифер ему вслед.
Из задумчивости ее вывел продолжающийся звон колокольчика за воротами, объявляющий монастырю, что почта доставлена. Кто-нибудь сейчас придет на него ответить, а она не хотела опять входить внутрь. Она поспешила за угол и успела спрятаться, когда быстрые шаги прошумели по пыльному двору.
Дженнифер ждала. Скрип ворот, шорох пакета, доставаемого из ящика. Опять скрип, задвижка. Шаги затихли. Дженнифер повернулась и быстро пошла по долине на свидание со Стефеном.
14. Охота и буря
День был изнуряюще жарок. Какая бы божественная или дождевая свежесть ни опускалась на траву прошлой ночью, она исчезла, была высосана зловещим яростным солнцем. Хотя оно стояло прямо над головой, небо за горными хребтами мрачно загустело, воздух двигался тяжело, будто насыщенный громом. Легкий ветер, бегущий сияющими ногами по склоняющейся траве, тоже напоминал о тяжелом давлении урагана.
Но Дженнифер ничего не замечала. Она спешила по жаркой пыльной дороге, почти бежала. Уже за полдень, и никаких признаков Стефена. Если он опоздает… если не сможет прийти…
Но за первым поворотом, почти в ста ярдах от себя, она его увидела. Несмотря на слабую хромоту, он шел очень быстро в еще дрожащем в воздухе облаке пыли, которое подняли кони. Может, его лицо и было мрачнее, чем вчера, но она этого не заметила. Просто вскрикнула и с благодарностью пробежала последние ярды, отделяющие ее от встречи с ним.
«Дженни! Слава Богу! Я…» Но он не закончил. Будто вчерашняя сцена проигрывалась снова, но на этот раз под безжалостным ураганным солнечным светом. Очень ясно ее лицо выражало печаль-тоску, и на этот раз он знал свою роль — протянул руки и обнял ее. Она прильнула к его успокаивающей груди.
«Ой, Стефен, я боялась, что ты не придешь!»
«Сказал, приду. — Она уже вся дрожала. Он обнял ее покрепче. — Все в порядке, Дженни. Я пришел. Что такое?»
Она начала рассказывать, не переставая дрожать. То, что все нужно было объяснить срочно, заставляло ее запинаться и делало речь почти неразборчивой, единственным понятным словом было «убийство»…
Он отстранил ее от себя и повел по пыльной дороге в тень скалы. «Теперь садись, — сказал он нежно, — и расскажи про все, как следует. Нет, подожди минуточку. Думаю, выпить немного вина — очень разумная идея, ты как? И что-нибудь съесть. Проведем беседу за едой… Сюда. Устраивайся… Хорошая девочка. Теперь булочку с ветчиной, я разрешаю тебе говорить с полным ртом. — Он тоже взял бутерброд и прислонился спиной к скале. — Теперь рассказывай. Начинай сначала».
Его спокойствие и глоток вина, подействовали замечательно, неизвестно, что больше. Дженнифер сумела придать своей истории некоторую форму. Он слушал молча. Уже был угрюм, а как только услышал о ее безумном беге по темной долине, лицо приобрело совершено дикое выражение. Опасно. «И Джил тут, в плену! — кричала Дженнифер. — Почему ее здесь держат, не понимаю, и вообще это сейчас неважно. Но она в опасности, сегодня… Стефен, это больше не выдумки. Это чистая правда. Стефен…»
Он успокаивающе взял ее за руку. «Да, Дженни, знаю. Я уже выяснил и сам. Ужасно беспокоился, что ты можешь влезть в эпицентр всего этого».
«Ты что-то выяснил? У доктора?»
«Нет, в полиции. Поболтал утром со своим приятелем Аристидом. Ничего не выдавал, но получил достаточно информации, чтобы понять, что это пахнет очень плохо».
«Пьер Буссак?»
«Да. Король крыс, наш приятель Буссак. И выяснил, кто такой Исаак Ленорман».
«Исаак… А, письмо! Значит, он имеет ко всему какое-то отношение?»
«Да. Слушай, я коротко. Я вроде как сплетничал, но главное вот что. Твой Буссак хорошо здесь известен как контрабандист, ходят слухи, что у него есть личная и очень опасная дорога в Испанию. Полагаю, это именно тот «мост», о котором он при тебе говорил. Ну это никого особенно не беспокоило, все в этой части света немного занимаются контрабандой, это почти уважаемое занятие. Но во время войны он, по слухам, начал новый бизнес — стал вывозить богатых людей из страны от нацистов». «Ты имеешь в виду евреев и… Исаака Ленормана?» «Именно. Исаак заплатил три миллиона франков. Большие деньги… Особенно если учесть, что он никогда не попал в Испанию».
«Никогда… Что ты имеешь в виду?» Он сказал совершенно спокойно: «Его тело снесла вниз Пти-Гав. Он был застрелен».
«Поняла. И что об этом говорят?»
«Достаточно прямо, что Буссак убил его, чтобы отобрать все остальные ценности, которые он нес с собой в изгнание. Но, конечно, доказательств не было, ни малейших, а тогда, во время войны, никто особенно и не беспокоился». «Стефен, это ужасно!»
Он угрюмо кивнул и потянулся за сигаретой. «Но теперь, похоже, этим приятелем Буссаком заинтересовались. И сейчас можно заработать большие деньги, переправляя людей за границу — преступников, которых ловят, мужчин и женщин, разыскиваемых полицией. Например, как тех банковских грабителей из Бордо, про которых вчера говорили в отеле. Банда Дюпре».
Она подняла к нему лицо, бледное, как осиновые листья на ветру. «Сестра Марселя Дюпре, — выдохнула она, — женщина, которая убежала… Это может быть?»
«Почему бы и нет? По словам Аристида, она исчезла бесследно. Предположим существовала договоренность, что Буссак переправит эту девушку через границу. Как-то она узнала, что сюда едет Джиллиан, и попросила подвезти. Помнишь, что в письме Джиллиан было написано: «Мы выезжаем завтра?»