– Нашелся тут диванный психолог, – огрызнулся Громов, – тебя бы в гугле заблокировать. Резать себя, придумаешь еще, я же не девочка-подросток, которую бросил парень.
– А это уже обесценивание чужих проблем пош… – Макар не успел договорить, как подушка пролетела в паре сантиметров от его рыжей головы. Спасибо, что не в глаз. Спасибо, что не чем-то потяжелее.
Ключ в замке сделал пару оборотов, и Илья остался один. Хотя последнюю неделю он никогда не оставался по-настоящему один. Ника всегда была где-то рядом: мелькала в его ленте (сил заблокировать ту, с кем он надеялся провести остаток жизни, не осталось), смеялась где-то внутри черепной коробки, приходила во снах, чтобы соблазнить на его глазах очередного парня. Возможно, Макар прав. Надо отвлечься, прибраться дома, выйти из комнаты хотя бы на учебу. Хотя нет, только не на учебу. Там Ника. Смеется с подружками и клеится к парням с потока, потому что в группе тех, с кем не заигрывала, уже не осталось, даже несмотря на то, что она уже давно нашла себе нового парня. Как будто ничего не произошло. Как будто двух лет их отношений с Громовым и не было. Как будто она не сидела на кухне у его родителей и не пила чай из сервиза с маками. Она живет на полную катушку, пока Илья изо дня в день вот уже целый месяц умирает внутри снова и снова, как в гребаном дне сурка, и не может прийти даже на пары, чтобы развеяться. В этом семестре преподаватели его еще ни разу не видели, и Громов пожалеет о пропусках, когда настанет пора экзаменов и зачетов. Или нет, если папа поможет закрыть очередную сессию.
Тысячетонная усталость опустилась на веки Ильи и плотно закрыла их. От режима давно ничего не осталось, уснуть в восемь утра теперь не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Кадры сна, как вспышки, сменяли друг друга. Ника смеется. Ника плачет. Ника целует. Ника утыкается носом в очередной роскошный букет. Ника просит застегнуть платье перед походом в клуб, а потом просит помочь снять его. Ника уже с другим.
Он хотел бы кричать, хотел бы рыдать, хотел бы биться в истерике, как девчонка, хотел бы показать свою слабость, но промолчал, как и всегда. Спасибо папе за активное участие в воспитании. Что «мальчики не плачут», Громов хорошо усвоил, хотя иногда ему очень хотелось нарушить это глупое правило.
Илья молча посмотрел в экран телефона. Макар вернется через пару часов. Доставка успеет до его прихода, но Илья решил прислушаться к совету друга. Громову показалось: чем более нестандартное блюдо он выберет, тем легче будет отвлечься. Двух часов хватит, чтобы сделать онигири, а потом они смогут посмотреть какое-то аниме про баскетбол, которое Макар нашел им еще месяц назад, но так и не смог включить, потому что планы Ильи на каникулы и жизнь резко поменялись. Так долго убиваться из-за девушки глупо. Даже из-за такой, как Николь. Тем более из-за такой, как Николь.
Поход в магазин оказался самой легкой частью намеченного плана, а дальше все вновь пошло наперекосяк, в духе «лучших» моментов последнего месяца его жизни.
Что в магазине остался рис только в пакетиках для варки, Илья понял только дома. Коробка и рецепт из интернета давали разную информацию касаемо готовки. Не задумываясь, Илья разрезал пару пластиковых пакетиков, высыпал их содержимое в кастрюлю и залил водой. Пока рис стойко принимал свою участь быть приготовленным Громовым (а не любым другим человеком, который бы справился с этой задачей куда лучше), горе-повар принялся картофелечисткой снимать шкурки с огурцов. Ему казалось, что их отсутствие спасет его блюдо, а не просто угробит кучу времени. Вода закипела, запузырилась и пригрозила вылиться на плиту. Следующие полчаса Илья метался между непокорным рисом и начинкой будущего кулинарного шедевра. С последней почти не было проблем. Ключевое: почти. Макар опять наточил ножи и забыл предупредить об этом своего соседа – бытового инвалида. Одно неаккуратное движение – и деревянная разделочная доска пропиталась первой отрицательной. Пока Громов носился в поисках аптечки, перекиси и лейкопластыря и оказывал себе первую доврачебную медицинскую помощь, практически вся вода выкипела. Илья решил помешать рис и понял, что у него подгорает не только содержимое кастрюли. Громов плеснул еще немного воды. Ситуация критическая, но он не растерялся и теперь чувствовал себя поваром со звездой Мишлен, не меньше. Или хотя бы выпускником какой-нибудь кулинарной академии.