— Мне будет позволено забрать мои вещи и попрощаться с друзьями?
— Разумеется, — ответил он и кивнул. — Мы возвращаемся завтра, и у тебя будет возможность попрощаться.
— А как же мастер Леонардо? Я могу повидаться с ним? Я ведь так и не попросила у него прощения.
Я услышала, как мать за моей спиной недовольно фыркнула, однако отец ответил на мои слова улыбкой:
— Разумеется, ты сможешь увидеть его завтра. Кстати, он тоже выразил желание на прощание поговорить с тобой.
В отличие от меня мать не добиралась до Милана пешком. Она проделала путь в небольшой повозке, которую одолжила у одного из друзей моего отца. Утром повозка ожидала нас у мастерской.
«Какое счастье», — подумала я, потому что нога моя, порезанная оперением стрелы, по-прежнему давала о себе знать.
Отец помог мне взобраться на повозку, и мы молча покатили к главным воротам замка.
При виде башен, в том числе башни с часами, я едва не пустила слезу. Сколько воспоминаний было связано с ними, воспоминаний приятных и не очень о днях, которые я провела в замке Сфорца. Когда-то я не могла смотреть на эти башни без содрогания. Сегодня же я едва не расплакалась, зная, что больше никогда их не увижу. Дни моего ученичества в Милане пролетели слишком быстро, и все же за это короткое время я прожила целую жизнь, я любила, я смотрела в лицо смерти.
О боже, неужели мне придется вернуться домой в мою маленькую деревню, где меня ожидало безрадостное будущее — унылая комната в доме отца или брата, или, может, замужество без любви, и никакой возможности творить шедевры, о чем я всегда мечтала?
Мне стоило немалых усилий не расплакаться. Вскоре мы оказались в небольшой, но чистой комнате, которая в течение последних нескольких дней служила обиталищем моей матери. Я нехотя выразила восхищение ее смелостью — как-никак, она в одиночку добралась до Милана, причем, для этого она даже не стала переодеваться в мужское платье. Кто знает, вдруг у нас с ней гораздо больше общего, чем я привыкла думать.
По требованию матери я первым делом сбросила с себя мужской костюм и переоделась в одно из ее платьев. Мои пальцы путались в лентах и кружевах, с которыми я в последний раз имела дело несколько месяцев назад, когда была переодета служанкой Катарины. Наконец увидев меня в женском наряде, мать расплылась в довольной улыбке, хотя и покачала укоризненно головой при виде коротко стриженных волос.
— Что ж, придется потерпеть, пока они отрастут снова! — воскликнула она. — А соседям мы скажем, что, пока ты путешествовала, у тебя была лихорадка, и волосы пришлось остричь.
Позже тем же вечером, после вечерней трапезы, какой у меня не было вот уже несколько дней, я устроилась на лежаке в углу комнаты. Было довольно странно слышать не храп подмастерьев, а мерное дыхание родителей. Я дождалась, когда оба уснули, и лишь тогда дала, наконец, волю слезам, оплакивая Константина, оплакивая Тито, оплакивая себя. Чтобы заглушить рыдания, я зарылась лицом в подушку, — не хотелось, чтобы их услышал кто-то посторонний. Впрочем, на следующее утро мои опухшие от слез глаза говорили сами за себя.
Как ни странно, мать не стала высказываться по этому поводу. Вместо этого она помогла наложить чистую повязку на больную ногу, а когда я оделась, причесала мои короткие локоны.
— Какие чудные волосы, — вздохнула она, проводя по ним гребешком, как будто я была маленькой девочкой. — Мои собственные всегда были редкими и тусклыми. Не понимаю, и как только у тебя поднялась рука обрезать такую красоту? Но ничего, подождем, пока они вновь отрастут.
Закончив меня причесывать, мать протянула мне небольшое зеркало, чтобы я полюбовалась на ее работу. Я с удовольствием отметила, что несмотря на покрасневшие от слез глаза, выгляжу довольно неплохо. Мать вплела мне в волосы короткие ленты, а на затылке приколола, собрав складками, небольшую вуаль. Нижняя часть вуали свисала свободно. Два верхних конца мать спрятала под небольшую шапочку, так что глядя на меня можно было подумать, что под ней скрывается аккуратно уложенная коса.
— Синьор Луиджи будет горд меня видеть, — пробормотала я, убирая зеркало в сторону. Мне вспомнилось, как я в последний раз маскировала коротко остриженные волосы чужими локонами, которые он ловко вплел в мои собственные, чтобы я стала похожа на горничную.