Но что, если отвлечь внимание солдат — пусть даже всего на какое-то короткое время? В этом случае подмастерья, наверняка, успеют спастись бегством. В конце концов, у них есть восемь лошадей, и им не придется идти пешком. Они вполне могут бросить повозки и прочее снаряжение и, сев по двое верхом, галопом ускакать из леса. Потому что даже в этом случае, они будут иметь преимущество перед тяжеловооруженными солдатами герцога. Мне было неизвестно, как долго те готовы преследовать моих товарищей, но то, что у друзей появится шанс на спасение, в этом я не сомневалась. Причем этот единственный шанс появится у них лишь в том случае, если я, вместо того, чтобы стоять на крыше, испуганно глазея на то, что происходит внизу, предоставлю им его.
Приняв решение, я поднялась на ноги. Крики солдат и цоканье копыт эхом раздавались в моих ушах, но я, не обращая внимания, бросилась к летательной машине, чтобы бросить вызов судьбе и врагу и победить… либо прыгнуть в объятья быстрой и увенчанной славой смерти.
Глава 22
Знаменитая птица совершит полет и тем самым овеет себя мировой славой.
В моем распоряжении оставалось еще несколько минут. Я была уверена в этом хотя бы потому, что такое количество солдат трудно быстро построить. Тем более что те, похоже, не торопились выполнять герцогский приказ, отлично понимая, что противник далеко не уйдет.
Взяв в руку конец веревки, я подтащила летательную машину как можно ближе к дымоходу. Кстати, сделать это оказалось гораздо труднее, чем могло показаться на первый взгляд, однако, в конце концов, мне это удалось. Еще минута-другая, и тугой узел был развязан, а нос летательной машины смотрел прямо вниз.
Оставалось лишь пристегнуть себя ремнями к корпусу. Увы, в самый последний момент, стоило мне посмотреть вниз, как меня вновь начали одолевать сомнения. Хотя летательная машина была довольно внушительных размеров, подо мной в любом случае будет бездна. Это было сродни тому, как попытаться взмыть в небо, вскарабкавшись на спину огромной птице и вцепившись ей в перья.
«А вот отец не испугался бы, — строго напомнила я себе. — Да и мастер тоже».
Боже, неужели и мне хватит смелости доверить жизнь шаткой конструкции из обтянутых холстиной рам?
«И вообще, что тебе терять, — нашептывал мой внутренний голос. — Ведь не рискни я взлететь, меня наверняка, схватят, и тогда в любом случае мне уготован конец. Так что не велика разница».
«Уж лучше умереть, подобно соколу, чем жить как пугливая мышь», — сказала я самой себе и улеглась лицом вниз на корпус машины.
Теперь мне оставалось лишь пристегнуться. Впрочем, сначала я решила проверить работу педалей и рычагов и поразилась тому, как даже самое легкое прикосновение тотчас приводило в движение крылья. У меня отлегло от души — я опасалась, что не смогу дотянуться до рычагов управления, рассчитанных на человека такого роста, как мастер. На мое счастье, они были расположены таким образом, что до них можно было дотянуться под любым углом. Мне оставалось лишь запомнить последовательность действий рычагов и педалей, чтобы удержать летательный аппарат в воздухе.
Всего лишь! Экая самонадеянность!
Тем временем шум и сутолока во дворе замка усилились. Впрочем, я знала, что, прежде чем прыгать с крыши, мне следует дождаться сигнала. Сигнал же этот — не что иное, как ставший хорошим знакомым за эти дни лязг цепей и лебедки. Так я узнаю, что решетка поднята, и солдаты готовы выехать за стены замка. Но выедут они не беспорядочной толпой, как армия муравьев из потревоженного муравейника, а предварительно построившись, и лишь потом двинутся к опушке леса. Именно в тот момент, как они будут готовы ринуться в наступление, я перережу канат и поднимусь в воздух.
При мысли о том, какой хаос за этим последует, я невольно улыбнулась. Еще бы, вот это будет зрелище! Хлопая огромными крыльями, я полечу над полями. Солдаты от удивления разинут рты и станут глазеть на небо, а их лошади наверняка испугаются и встанут на дыбы, сбрасывая с себя зазевавшихся седоков. Самые суеверные наверняка рухнут на колени, испугавшись, что их ждет небесная кара.
Взмыв в воздух, я постараюсь оставаться там как можно дольше, давая моим товарищам возможность спастись бегством, пока солдаты герцога будут удивленно смотреть на меня. А потом, если мне хватит сил и если мне, как Дедалу, будет благоприятствовать ветер, я постараюсь улететь на безопасное расстояние, возможно, даже до самого Милина.
Если же мне уготована иная судьба, — та, что постигла Икара, — по крайней мере, я уйду из этого мира с честью, и когда рухну на землю, это тоже на какое-то время отвлечет солдат от выполнения герцогского приказа.
Понимая, что дальше тянуть невозможно, я потянулась к первому ремню — его нужно было обмотать вокруг торса и закрепить снизу. Мои нервы были натянуты до предела, почти как холст на крыльях. От напряжения на лбу выступили бисеринки пота. Ворота все так же оставались закрыты. Боже мой, сколько же времени нужно, чтобы взять оружие и, сев на скакунов, приготовиться выступить в поход!
Я слегка ослабила ремень и, приняв сидячее положение, вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть, что происходит внизу. Увы, с того места, где стояла летательная машина, видно ничего не было. Тем не менее, шум во дворе не стихал, и я прислушалась, а сама тем временем вновь расположилась на раме и потянулась к ремням. Надо сказать, что слух меня не подвел, потому что, несмотря на царящую внизу суматоху, я явственно различила чьи-то шаги и в следующий миг к своему вящему ужасу поняла, что на крыше я не одна.
Я тотчас обернулась: передо мной стоял богато одетый юноша. Не то, чтобы его появление здесь удивило меня, — скорее, расстроило. Зная то, что мне теперь было известно, я не удивилась едва уловимому сходству во внешности юноши и герцога — то ли это была легкая одутловатость щек, то ли форма подбородка, то ли пристальный взгляд темных глаз, не знаю. А может то, с каким презрением он смотрел на меня — я представляла собой совершенно беспомощное создание, словно путами, оплетенное ремнями летательной машины.
Понимая, что нахожусь целиком и полностью в его власти, я машинально посмотрела на нож, висевший у него на поясе — тот самый нож, который он раньше прятал под туникой подмастерья. Одетый как молодой аристократ, он мог позволить носить это оружие, как и положено — у всех на виду. Тито заметил, куда обращен мой взгляд, и по губам его скользнула легкая усмешка, а рука легла на рукоятку ножа. Я невольно вздрогнула. В эти мгновения я целиком и полностью была в его власти, распростертая перед ним, словно агнец перед закланием. Один взмах этого зловещего лезвия, и он отправит меня на тот свет, прежде чем я смогу сбросить с себя ремни и подняться на ноги.
Едва успела эта мысль промелькнуть в моем создании, как он опустился напротив меня на одно колено. Однако вместо того, чтобы всадить мне меж ребер нож, он схватил меня за плечи и одним резким движением бесцеремонно столкнул меня с летательной машины на скользкую крышу. И пока я поднималась на колени, потребовал у меня ответ, как будто имел на то полное право:
— Что ты делаешь с моей летательной машиной?
— Твоей летательной машиной?
От удивления я даже забыла про страх.
— Но ведь это летательная машина мастера! — возмущенно возразила я и кое-как поднялась на ноги. — Ее построил он вместе с моим отцом. Ты не имеешь на нее никаких прав!
— Да, но сейчас она находится в замке Понтальба и, следовательно, принадлежит нам.
Мне почему-то тотчас вспомнилось, как обошелся с ним дядя, и я удивилась такой странной преданности. Неужели кровная связь крепче, нежели дружба подмастерьев, которая когда-то нас связывала? Наверно, все-таки крепче, поскольку черты его приняли то же самое упрямое и самодовольное выражение, какое утром я заметила на лице Давида, когда тот пытался остановить нас на полпути к замку.