Я из последних сил сжимала рычаги, лишь бы только машина не перевернулась, одновременно пристально следя за тем, что происходит подо мной. С высоты полета герцогская армия напоминала шахматные фигуры, расставленные всюду по зеленому полю. Я смотрела вниз, как зачарованная. Казалось — стоит протянуть руку, и я смогу одного за другим их передвинуть, словно по шахматной доске, на нужные мне клетки. На данный момент они уже почти доскакали до середины поля. Их латы и пики зловеще поблескивали в лучах полуденного солнца. Впрочем, вскоре, вняв голосу благоразумия, я стряхнула с себя грезы и повела машину вдогонку солдатам.
Тень машины скользила по полю, словно тень некой огромной сказочной птицы, падая то на всадников, то на их лошадей. Даже если кто-то из солдат и заметил эту странность, то наверняка списал ее на какое-нибудь облако у себя за спиной. А вот лошади тотчас поняли, что что-то не так. Возможно, в них пробудился некий первобытный инстинкт, и они вспомнили, как в стародавние времена на их предков с высоты охотились гигантские хищные птицы.
Стоило моей тени упасть на какую-нибудь лошадь, как она тотчас начинала испуганно ржать и пугливо кидаться в сторону. Еще несколько мгновений, и от четкого строя почти ничего не осталось. Именно на это я и рассчитывала. Мною тотчас овладело ликование, что в свою очередь придало мне уверенности в собственных силах. Слегка повернув хвостовой руль, я описала над всадниками круг.
Вскоре на поле подо мной уже царила паника. Одна испуганная лошадь за другой становилась на дыбы, пытаясь сбросить своего седока. Пешие солдаты, которые двигались вслед за всадниками, тотчас замедлили шаг, чтобы не попасть под копыта. Видя, что от стройных рядов почти ничего не осталось, капитан, кое-как сдерживая своего собственного скакуна, взмахнул рукой и приказал всем остановиться.
Именно в этот момент один из всадников, которого его собственный конь довольно бесцеремонно сбросил на землю, посмотрел вверх и увидел мою летательную машину.
Его испуганный вопль и жестикуляция тотчас привлекли к себе внимание остальных, и в следующий миг несколько десятков пар глаз уже были обращены к небу. Впрочем, не только глаз, но и несколько десятков пальцев, которые сопровождал хор изумленных голосов. Кое-кто из солдат явно был наслышан про летательную машину, потому что до меня донеслись слабые возгласы «Леонардо! Леонардо!» Другие — те, что были посуевернее — судя по всему восприняли это зрелище как вмешательство свыше: рухнув на колени, они в молитвенном жесте воздели к небу руки.
Что касается меня самой, то страх — если он и владел мною в самом начале — как рукой сняло, а на смену ему пришло ощущение превосходства над этой копошащейся внизу людской массой. Вы не поверите, но я расхохоталась. Интересно, что сказали бы эти закаленные в боях воины, узнай они, что их боевой порядок нарушила какая-то там женщина. Исполненная чувством собственной непобедимости, я заставила машину описать еще один круг, после чего, слегка опустив крылья, сбросила высоту, как будто вознамерилась, подобно ястребу, нанести удар.
И в этот момент заметила, как один из солдат поднял массивный арбалет и нацелил его прямо на меня.
Я тотчас постаралась резко уйти вверх. А в следующий миг стрела со свистом пронеслась мимо меня. Если бы не мой маневр, какой я успела совершить в самый последний момент, она бы наверняка пронзила меня. Увы, стоило мне бросить взгляд влево, как я поняла, что в отличие от меня, летательная машина получила ранение. Холст на одном из крыльев был прорван, а в образовавшуюся прореху проглядывали солнечные лучи.
А затем что-то с глухим стуком ударилось о брюхо машины, и она вся содрогнулась. Судя по всему, кто-то выпустил из арбалета вторую стрелу, и она на этот раз впилась в деревянный корпус. Стараясь не поддаваться панике, я тотчас сильнее заработала ногами, чтобы увести машину на безопасное расстояние. Но уже в следующий миг мимо меня просвистела еще одна стрела, правда, на мое счастье, она не задела ни меня, ни машины.
Несколько раз энергично взмахнув крыльями, я отлетела на достаточное расстояние. По крайней мере хотелось на это надеяться. Но теперь внимание солдат переключилось на меня, и я знала, что стоит мне подлететь чуть ближе, как на меня обрушится настоящий град копий и стрел. Но куда страшнее было другое — мои конечности уже порядком устали нажимать на педали и рычаги, чтобы поддерживать машину в воздухе. Моя сытая и спокойная жизнь подмастерья отнюдь не пошла мне на пользу, в том, что касалось выносливости.
Охваченная ужасом, я быстро взвесила возможные последствия. В целом мой план сработал: мне удалось на какое-то время отвлечь внимание солдат от моих товарищей. В этом не было ни малейших сомнений. Но если я оставлю дальнейшие попытки удержать солдат, те вернутся к выполнению своего первоначального задания и вновь погонятся за моими товарищами-подмастерьями. И хотя благодаря мне они, наверняка, сумели отойти на какое-то расстояние, его явно недостаточно, чтобы окончательно уйти от преследователей. Так что мне ничего другого не остается, как продолжить отвлекающий маневр.
Приуныв, я, тем не менее, описала над головами солдат еще один круг. Именно тогда до меня донесся звук, который было невозможно ни с чем спутать — треск рвущейся ткани.
Мне тотчас стало понятно, откуда он исходит. С каждым новым взмахом крыльев, ветер прорывался сквозь дыру в холсте, оставленную стрелой, постепенно делая прореху все больше и больше. Наконец холст не выдержал и разошелся по всей длине вдоль самых длинных ребер крыла. В образовавшуюся прорезь тотчас устремился поток воздуха, и машина начала дрожать и покачиваться. Мне понадобились неимоверные усилия, чтобы вернуть ей равновесие.
И как назло, я вновь оказалась в пределах досягаемости арбалетов. Еще одна дыра в холсте поврежденного крыла — и я утрачу власть над рычагами и сорвусь вниз. Прямое попадание в корпус разнесет дерево в щепы или оборвет канат и… результат будет тот же. Если же стрела попадет в меня — нет, во имя всего святого, об этом вообще лучше не думать! С другой стороны, а есть ли у меня выбор?
Хотя мои ноги уже горели от усилий, я попыталась с двойным усердием нажимать на педали, в надежде, что это позволит мне увеличить скорость и высоту полета. С высоты мне было видно, что группа солдат уже приготовилась к моему возвращению — арбалеты всех до одного были нацелены в небо. Всадники тем временем спешились и, чтобы как-то успокоить лошадей, обмотали им головы плащами. Остальная, пешая, часть солдат, судя по всему, выжидали тот момент, когда меня, наконец, собьют, чтобы затем броситься ко мне и схватить.
Я не тешила себя надеждой, что мне повезет уйти отсюда целой и невредимой. Скорее всего, мне остается провести в небе последние считанные мгновения. Следует лишь уповать на то, что большая часть стрел пролетит мимо цели, а их попадания нанесут мне или машине лишь незначительный ущерб. И если только машина окончательно не выйдет из строя, в мои планы входило продолжать полет в северном направлении, насколько хватит сил моим натруженным рукам и ногам. А когда силы иссякнут, я попытаюсь сесть на землю и — при условии, что мне повезет выползти из-под обломков машины живой, — пешком проделать оставшийся путь до Милана.
Дальше этого мои намерения не шли.
В следующий миг подо мной дали еще один залп, и в воздух взлетели стрелы, выпущенные самое малое из десятка арбалетов. Пристегнутая к корпусу летательной машины, я была бессильна что-либо предпринять. Оставалось разве что прижаться всем телом к деревянному корпусу и зажмуриться, слыша, как мимо меня свистят стрелы. А затем я услышала, как одна за другой сначала три, затем четвертая и, наконец, пятая с оглушительным треском впились в дерево корпуса. За первым залпом последовал второй. На этот раз стрелы пробили крылья. Увы, если бы только этим дело и ограничилось! Потому что в следующий миг мое бедро пронзила острая боль, как будто кто-то проткнул мне ногу раскаленной кочергой, вроде той, какой мастер пользовался у себя в кузне.