Войти в больницу или обратиться к врачу было бы равносильно самоубийству. Продолжать двигаться от Бингема к Солт-Лейк-Сити — тоже рискованно. Преследователи как раз и рассчитывают на это. Без транзистора он не имел ни малейшего представления о степени паники, которая охватила население. Как знать, может быть, отцы семейств с дробовиками сидят теперь в каждой гостиной, поджидая его. Надо поступать наперекор тому, что ждут от него преследователи. Чем дольше его не поймают, тем шире будет круг, который они начертят на своих картах. Как ни странно, самое разумное — двигаться назад, в центр этого круга, в Тарсус!
Тарсус! Конечно! Там им и в голову не придет искать его. И чем ближе к Тарсусу, тем в большей безопасности он будет. Там врачи, которые могут вылечить запястье. Там Хоуп ждет его, ей не терпится узнать, как он связался с внешним миром. Поль сидел у большого куста, выжидая, пока восстановится дыхание, и обдумывая свой новый план. Чем больше он думал, тем логичнее он ему казался. Тарсус — единственное место, где можно сдаться, где можно капитулировать. Именно там знают, что он не сбежавший сумасшедший, не бешеная собака, которую надо пристрелить.
И Поль направился на юг. По возможности он постарается идти той же дорогой, которой убежал. Один раз удалось, возможно, удастся и еще раз. Он теперь, конечно, слабее и движется медленнее из-за сломанного запястья. Если понадобится, он отклонится от прежнего маршрута. На хребте Окуир переждет до сумерек. А потом пойдет на запад и еще раз перейдет долину Раш. К восходу солнца повернет на юг и преодолеет последний отрезок пути по склону гор Онакви к Тарсусу.
Он не хотел даже думать о том, хватит ли у него сил. Должно хватить. Только так. И когда он вернется, то скажет, что заблудился в горах и нигде не был. Он в таком ужасном состоянии, что они ему даже смогут поверить. Да, он так и поступит. А затем, когда усилиями Розенталя секрет раскроется, гласность и возмущение защитят его от возмездия армии.
Приняв это решение, он, пошатываясь, направился на юг. Он шел уже несколько часов и был измотан. Но его пугала не усталость, а порожденное ей искушение рисковать. Все труднее было заставить себя обходить открытые места, а не пересекать их. Он знал, что опасно идти по открытой местности. Но он настолько устал, так вымотался, что с трудом отгонял вопрос — а не все ли равно? Он сам с собой торговался, обещая себе, что следующий привал будет длиннее, что, если он найдет подходящее укрытие, остановится там на несколько часов, подождет до сумерек и потом спустится на запад, в долину Раш. Но эти обещания не слишком его подбадривали, так как он сомневался, что найдет подходящее укрытие, какое-нибудь место, где можно по-настоящему спрятаться. Скорее всего, когда он окончательно выбьется из сил, то рухнет просто у какого-нибудь валуна, бревна или каменистого пригорка.
С другой стороны, у него была бутылка виски — он взял ее чисто случайно, неумышленно, но очень кстати. Весь день он заставлял себя не трогать виски, оно помогло бы заглушить боль, но и притупило бы ум, рефлексы, увеличило бы шансы провала, катастрофы. Вот когда он сделает большой привал, тогда и позволит себе выпить. Поль знал, что, если он откроет бутылку и сделает даже маленький глоток, отказаться от второго глотка будет невозможно. За ним последует и третий. Нельзя так рисковать, пока не найдется какого-нибудь относительно безопасного укрытия.
Он так сосредоточенно думал об этом, предвкушая действие виски, смакуя приятно обжигающее ощущение, когда теплая струйка сбегает по горлу, что едва не пропустил отверстие в горе, заросшее кустами. Это оказался почти незаметный вход в заброшенную шахту, очень похожую на ту, что была в Тарсусе. То, что он чуть не прошел мимо этого отверстия, его обрадовало. Он даже не сердился на себя. Если он его не заметил, возможно, не заметят и другие. С вертолетов его, безусловно, не видно. И, конечно, там сухо и нет ветра. Замечательная находка! Если бы он верил в приметы, он сказал бы, что это хорошая примета. Во всяком случае, надежды на спасение, которые он почти утратил, снова возвратились к нему.
Там он сможет отдохнуть и поспать, Там он останется до сумерек, а потом, отдохнув, перейдет долину.
Он быстро пошел к входу туннеля. Перед самым отверстием рос большой куст сумахи, скрывающий старые бревна, служившие подпорками. Поль отстранил ветви сумахи, собираясь войти внутрь,— и застыл.