— Дело в том, что, как правило, мы не высылаем санитарную машину за пределы базы,— объяснил Льюин.— А как насчет вашего собственного врача?
— Какого еще собственного врача? Я с врачами не знаюсь.
— О?
— Когда случается заболеть, я ложусь в постель и пью виски, пока не выздоровею.
Льюин улыбнулся. Да, своеобразный тип».
— Ну, а в вашем городе есть врач? Вы живете в…— он посмотрел в историю болезни,— в Тарсусе, правильно?
— Да, правильно. У нас есть ветеринар, но врача, ближе чем в Туэле, нет. До Туэле сорок миль, а до вас — только тридцать четыре — тридцать шесть. Да, никак не больше тридцати шести — от ворот до ворот.
— Знаете, если бы вы могли доставить ее в Туэле или вызвать доктора на дом из Туэле, чтобы он посмотрел ее, то вы могли бы предъявить счет, и армия возместила бы вам расходы.
— Нет уж,— с жаром сказал Эдисон,— мой сын на военной службе, и все вы отвечаете за Мэри. Я не буду сидеть и заниматься писаниной, ожидая денег. Почему вы не можете прислать сюда санитарную машину и забрать ее?
— Сколько раз ее рвало? Два? Три?
— Думаю, два, но она себя чувствует чертовски плохо. Правда, должен сказать, что она женщина мнительная, что у нее мало выдержки. Но, по-моему, она действительно сильно больна. Да и у меня прескверное состояние.
Льюин на секунду задумался, держа зажженную спичку рядом с сигарой, чтобы не обуглился табак, Этот Эдисон на редкость надоедливый старый ворчун, и у Льюина было искушение повторить ему, какой у него выбор, и повесить трубку. Но, с другой стороны, он чувствовал, что в этом случае Эдисон абсолютно ничего не предпримет, вернется домой, ляжет в постель и станет ждать, когда он и его сноха выздоровеют сами по себе. По всему видно, что он и Мэри начнет лечить с помощью виски.
Однако выезд санитарной машины связан с писаниной и заполнением бланков. И дело не только в этом. Возникнут разные вопросы. Посылать санитарную машину за пределы базы правилами не предусматривалось.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Эдисон.— Что вы намерены делать?
Льюин раздумывал еще минуту. Он вспомнил, что в понедельник вечером в бридж не играют. К тому же его стала мучить совесть. А что, если эта женщина действительно серьезно больна, а он думает о бридже и взвешивает, ехать или не ехать в Тарсус. И он решил поехать вместе с Элинор, для которой, возможно, поездка в этот почти необитаемый город будет развлечением. Все лето они собирались съездить в пустыню, но так ни разу и не собрались. А вот теперь нашелся хороший предлог. Как будет здорово выехать после обеда и вернуться вечером, когда пустыня прекрасна и жара спадает. А потом, черт возьми, ведь в его небольшом «дарте» есть кондиционер!
— Слушайте,— сказал Льюин,— ко мне после обеда придут пациенты. Когда я с ними закончу, я приеду. По всей вероятности, я буду у вас около пяти часов.
— В пять часов — прекрасно,— сказал Эдисон.— Ну, большое спасибо, доктор!
— Не за что.— Льюин повесил трубку, затянулся сигарой и покачал головой.
После того как он пообещал, он почувствовал себя неловко. Вот именно такой «героизм» этих чертовых врачей и показывают в многосерийных фильмах по телевидению. Кого, черт возьми, он хотел здесь провести? Ну, а если она по-настоящему больна? Чем он сможет помочь ей, когда приедет? Многие врачи перестали посещать больных на дому — дома толком ничего нельзя сделать, разве что пощупать пульс и измерить температуру. Но он пообещал приехать, и выбора уже не было. У старика даже нет телефона, и он звонил из автомата. Так что возможности перерешить и сообщить об этом старику не было.
Льюин снова поднял трубку и позвонил к себе домой. В ожидании ответа он делал силовые упражнения, стараясь подальше толкнуть дверь на пружинах. Для своих тридцати двух лет Льюин находился в отличной форме. Он очень следил за собой, считая это просто необходимым. База была прекрасно оснащена спортивным инвентарем, и, в отличие от большинства других врачей маленькой больницы на территории испытательного полигона в Дагуэе, Льюин им пользовался. Отчасти это было убеждение медика, что человек должен заботиться о своем теле, отчасти — тщеславие. Он был одним из лучших спортсменов колледжа, прекрасно играл в футбол и даже выступал за бейсбольную сборную Корнеллского университета. Кроме того, к спорту у него был еще и профессиональный подход. Для него, акушера-гинеколога, утрата мужской привлекательности и приятной внешности означала бы и утрату клиентуры.
— Элинор? Привет! Не хочешь ли прокатиться со мной в горы после обеда, когда я здесь закончу? Я думаю, ты сможешь найти няню посидеть с детьми?