– Но ты выбрал математический.
– Технические знания всегда пригодятся, – маленькими глотками пью чай, чтобы не отрываться от кружки как можно дольше и больше не разговаривать.
Пиликающая мелодия. Это мамин телефон.
– Мы ещё поговорим об этом, – мама уходит, оставив меня наедине с омлетом. И телевизором.
Переключаю обратно на девятый канал. Хельга сидит за партой в костюме, как у дровосека. А, я помню эту серию: в ней перепутали результаты теста на способности Хельги и Гарольда. Тысячу раз её видел.
На дне кружки плавают чаинки. Жаль, что я не умею предсказывать будущее по ним. Тогда бы не мучился, выбирая специальность. А что, если мне тоже пройти какой-нибудь тест? На профориентацию или типа того. Наверняка такие есть, надо только поискать в интернете. Это явно будет полезней, чем гадание на чаинках.
– Тебе семнадцать, а ты всё ещё смотришь мультики? – Женя переключает на спортивный канал, – неудивительно, что твоя подружка перестала с тобой общаться.
Не дадут мне сегодня спокойно позавтракать.
– С чего ты взяла?
– Мне Милка рассказала, что вы уже неделю не общаетесь.
Откуда Милка знает? Может, она ей сказала?
Просто продолжаю дальше есть.
– Не понимаю, почему ты так помешался на ней, – Женя достает из холодильника молоко, наливает его в глубокую тарелку, – она вертит тобой, как хочет, а ты ведёшься. И коленки у неё, как у мальчишки.
– Ничего подобного! И вообще, это не твое дело.
Женя садится напротив меня, поставив перед собой готовые хлопья. Её волосы уже собраны в прическу. И она немного накрашена. Не помню, чтобы она раньше красилась. Ей уже четырнадцать – может быть, она уже и мальчиками интересуется? А что, если у неё уже есть парень? Если её хоть кто-то пальцем тронет, узнаю и спущу его с лестницы.
Мама заходит на кухню.
– Так что насчет твоего поступления?
Женя усмехается.
Да отстаньте вы от меня! Обе!
Беру чашку с чаем и ухожу в комнату. Мама что-то говорит за спиной – захлопываю дверь.
Забрасываю барахло, вроде дневника, ручки и пары тетрадок в портфель. Затем складываю видеокамеру. Благо, она у меня маленькая, много места не занимает.
Надеваю чёрные носки с эмблемой Бэтмана. Застегиваю перед зеркальцем белую рубашку – от самой нижней пуговицы до самой последней на воротнике. Девушкам нравятся парни, которые застегиваются на все пуговицы – я читал об этом. Надо постараться выглядеть хорошо. Никаких галстуков и пиджаков. Иначе все заметят, что не так давно у меня была битловская прическа.
Оглядываю себя. Так непривычно. Раньше мне не приходилось носить школьную форму, разве что парадную на какие-нибудь праздники. Но мне нравится, как эта рубашка подчеркивает мои плечи, они выглядят ещё шире. Может, закатать рукава? Уже берусь за манжет, но отпускаю его, когда вспоминаю про левую руку.
Интересно, а как она будет выглядеть в форме? Вдруг она будет похожа на японскую школьницу? Прямые волосы до плеч, клетчатая юбка выше колена, белые гольфы. И смертоносный шар на длинной цепи. Как у Тарантино.
Беру флакон и наношу парфюм на шею. Последний штрих – очки. Положу их в карман брюк, на случай, если пригодятся. На очень крайний случай.
2.
Останавливаюсь перед подъездом. Дверь тяжко закрывается позади меня.
Стою на крыльце, вдыхаю свежий загазованный воздух. Нащупываю зажигалку в кармане, сжимаю её в кулаке. Иногда так хочется закурить, особенно в такие моменты, как сейчас. Но я не курю, нахрен надо.
Смотрю на детскую площадку перед домом. Пустые качели покачиваются из стороны в сторону. Им как будто грустно, что лето кончилось, дети идут в школу и теперь некому качаться. И деревья какие-то расстроенные. Как будто им тоже надо на учёбу.
Ладно, хватит. Уже пора, а то опоздаю. Прохожу мимо синего «Volvo» и по привычке касаюсь рукой его капота – холодный. Направляюсь к улице, где проходят трамвайные пути. Где-то там остановка, у которой мы с ней договорились встретиться. Но сначала – к ларьку, он как раз по пути.
Столько детей на улице в такую рань. И все в костюмах, с букетами. Почти у каждой второй машины. Я бы тоже купил – розы, тюльпаны, хризантемы, – но не для учителей. Правда, она не любит цветы. Говорит, что неприятно их выбрасывать – это напоминает ей о неминуемости смерти.
Есть идея.
Покупаю в ларьке сырные чипсы и тринадцать разных «Чупа-чупсов».
– Спасибо, до свидания, – забираю сдачу.
Продавщица улыбается мне единственным золотым зубом. Меня аж передёргивает.
Собираю в кулаке маленький букетик из «Чупа-чупсов», стараясь распределять их по цветам. Получается очень даже мило. А я хорош. Может, во мне скрытый талант флориста?