— Послушай меня, ваше благородие, — произнес кот, прерывая армектанца на полуслове, — давай оставим мою фамилию в покое. Здесь Тяжелые горы, а в горах с фамилиями, о которых ты думаешь, не особо считаются. У меня есть некое прозвище, и правда обо мне заключена именно в нем, а не в родовых инициалах. Так что можешь считать меня скорее властителем половины Громбеларда, а себя — предводителем двадцати идущих за добычей авантюристов, которым я благодарен за еду и бинты.
Оветен покраснел.
— С этой точки зрения, — добавил Рбит, — Охотница для меня — самая важная в этом лагере личность. Я хочу, чтобы она присутствовала при нашем разговоре. Я вовсе не намерен тебя обидеть, армектанский солдат. Просто — таково истинное положение дел. Так что смирись с ним.
— Так я разговаривать не буду, — заявил Оветен.
— Для тебя неприятны факты? Чего же ты в таком случае ищешь в этих горах? Может, стоило оставаться там, где твое положение не вызывало никаких сомнений?
Оветен молча смотрел на него.
Разговор, однако, несколько утомил кота. Он прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее на подстеленном плаще.
— Выслушаешь мое предложение? — спросил он, не открывая глаз. — Ты освобождаешь моих подчиненных, я же не только оставлю тебя в покое, но и помогу найти то, ради чего ты хотел идти аж в сам край. Потом поделимся, и, если ты не слишком жаден, надеюсь, что до драки при дележе добычи не дойдет.
Армектанский командир изумленно посмотрел на кота.
— Во имя Шерни… Что должно означать подобное «предложение»?
— Я просил, чтобы здесь присутствовала Охотница, — устало сказал кот. — Боюсь, что при этом разговоре она необходима. Скажи, армектанец, — желтые глаза снова блеснули, — почему ты постоянно хочешь мне доказать, что твоя гордость превышает твой разум?
Оветен еще некоторое время сидел, затем поднялся и отошел. Вскоре он вернулся в обществе проводницы.
— Недалеко отсюда, — без лишних слов заговорил Рбит, поднимая при виде девушки лапу в ночном приветствии, — есть крепость шергардов, где я нашел немало Предметов. Догадываешься, Охотница, о чем я?
Она нахмурилась и коротко кивнула.
— Я не догадываюсь, — сухо заметил Оветен.
Рбит медленно перевел взгляд на него.
— Ведь она твоя проводница? Она отведет тебя туда, ваше благородие, — да или нет?
Армектанец прикусил губу.
— Там нужно будет сражаться, — продолжил кот. — И притом не с людьми… вернее — не только с людьми. Объединив наши силы, мы наверняка победим. Может быть, оно стоит того… Тем более, что через перевал и Морское Дно до Дурного края вы не дойдете.
— А это еще почему?
— Морское Дно теперь — и в самом деле морское дно… Водяная стена обрушилась. Два дня назад.
Они не поняли и не поверили.
— Что еще за чушь? — наконец сказала девушка.
— Следи за своим языком, Охотница, — мягко напомнил ей кот.
На этот раз Оветен проявил большее хладнокровие. Известие было невероятным, но армектанец еще ни разу в жизни не видел кота, который бросал бы слова на ветер.
— Может, ты ошибаешься? — спросил он. — Я верю, кот, в твою искренность… но ты проверил — действительно дела обстоят так, как ты говоришь? Может быть… кто-нибудь тебя обманул?
Разбойник оценил старания Оветена, который осторожно подбирал слова, чтобы не обвинить кота во лжи.
— Нет, господин. Если ты хочешь спросить — видел ли я море в долине, то нет, не видел. Однако у меня нет никаких сомнений, что это действительно так. Не могу этого объяснить. Я ношу с собой Брошенный Предмет, у которого бывают свои прихоти… иногда. По всем вопросам, касающимся Шерни и ее дел, к вам обращается мое Серебряное Перо, я лишь издаю звуки, которых сам не понимаю, — горько усмехнулся кот. — Через год или два здесь, на перевале Туманов, будет граница края, я знаю это наверняка. Испарения становятся все гуще, и уже сейчас здесь сидят гех-еги. Стражи края, я сражался с одним из них, — пояснил он, видя вопросительный взгляд армектанца.
— Гех-еги не слишком опасны, но живучи, — сказала Охотница, давая знак Рбиту, что объяснит сама. — Это нечто, не имеющее ни тела, ни крови, ни мозга и похожее на движущийся поток черного песка, нафаршированного острыми, как зубы, камнями. Его можно убить или, скорее… рассыпать, разбросать этот песок во все стороны, обратно он уже не соберется. Вот только прежде чем это удастся… — Она многозначительным жестом показала на разодранную кольчугу Рбита. — А живучими я называю их потому, что гех-еги — единственные стражи, которые могут покидать край и от этого не умирают.
Оветен хотел сказать, что ничего подобного в краю не встречал, но прикусил язык. Никому не следовало знать, что он когда-то там уже был.
— Там люди Хагена, но они лишены воли, — добавил Рбит, обращаясь к Охотнице. — Похоже, их связывает формула послушания, так это называется?
Она пожала плечами.
— Об этих чудесах я знаю не больше тебя, а может быть, даже и меньше, поскольку не ношу Пера и никто мне ничего не сообщает, — заявила она. — Гех-егов я когда-то видела и расспрашивала о них Дорлана, отсюда и все мои знания и мудрость. О формулах я знать ничего не хочу.
Оветен задумался. Несмотря на то что разговор становился все более непонятным, уже не оставалось сомнений, что Рбит говорил правду о морской воде в долине. Это означало, что все его планы рассыпались в пыль. Можно возвращаться.
— Объясни мне, Рбит, — неожиданно потребовала проводница, вспомнив о том же, что и Оветен. — Море? Каким чудом это могло произойти? Водяная стена существовала с тех пор, как существует Шерер. Что там говорит твое Перо?
— Охотница, ты восприняла мои слова буквально?
— Ну… нет. Но объясни.
Кот снова прикрыл глаза.
— Вот они, люди, — язвительно заметил он. — Случилось непоправимое. Вместо того чтобы примириться с этим и подумать, как поступать в новых условиях, они начинают задавать самый умный вопрос из всех: «Почему?»
Армектанка рассердилась.
— Вот он, кот, — произнесла она тем же тоном, что и он. — Вместо того чтобы коротко отвечать на каждый вопрос, он начинает сетовать, что люди не такие, как он сам!
Ее слова неожиданно развеселили Рбита.
— Ладно, Охотница, — сказал он. — Признаюсь, я никогда не забивал себе голову пустыми домыслами. Хорошо, попробую сегодня думать по-человечески. Будем размышлять на тему, почему вода, которая до сих пор стояла, теперь лежит, как и любая другая. Давай размышлять.
Он даже не пытался скрыть сарказм.
— Я бы сказал, — помолчав, продолжил он, — что в долине появилось нечто, разрушившее силу, которая удерживала стену… Но не спрашивайте меня, откуда взялись Гееркото в старой крепости или как сумели добраться до нее стражи. Не знаю и не догадываюсь.
— Эти Брошенные Предметы, о которых ты говоришь, кот, — вдруг спросил Оветен, — какие они?
Рбит испытующе посмотрел на него.
— Вопрос вовсе не по делу… Да, весьма необычные. Одни лишь Гееркото. Почти одни Перья. Я не могу оценить, какую они представляют ценность. Огромную.
Лицо командира экспедиции помрачнело еще больше.
— А не могло быть так, — продолжал он расспрашивать дальше, — что эти Предметы лежали когда-то в долине, недалеко от Водяной стены?..
Армектанка начала понимать, о чем думает Оветен.
— Я не посланник, армектанец, — сказал кот, и в самом деле уже уставший от настойчивых расспросов. — Я знаю, что в краю Предметы самим своим присутствием привлекают стражей. Может быть… они могли привлечь их, лежа неподалеку от его границ. Их много, так что и зов их могуч… Это были твои Предметы?
Наступила долгая тишина.
— Да, — наконец последовал ответ. — Я спрятал их в долине. Не знаю, как они оказались в том месте, о котором ты говоришь, но раз они призвали к себе стражей… это многое объясняет.
— Да, — подтвердил Рбит с нескрываемым облегчением; ему было все равно, какие выводы сделает армектанец, лишь бы это наконец произошло. — Мы все уже выяснили? Тогда подумай, ваше благородие, над моим предложением. А мне позволь немного отдохнуть.