Но взгляд Морин был устремлен вперед. Перед ней висел багряный плюшевый занавес.
Рука Феландера коснулась его.
- Мэри...
- Я Морин.
- Э, верно. Морин. В любом случае, я с удовольствием готов представить тебе...
Его рука сдвинула занавес в сторону.
- ... Громилу.
Боже... мой... Морин буквально пожирала глазами то, что стояло перед ней. Она смотрела с таким же благоговением в глазах, с каким священник смотрел бы на самого Иисуса.
Перед ней стояла икона. В одной маске и в набедренном бандаже, распираемом так, будто у него там был пакет пончиков. С кремом. Его грудные мышцы дернулись. Широченный торс блестел от пота, руки были такими же огромными в обхвате, как и ноги. Бочкообразный живот выпирал вперед. Несмотря на размер, в нем не было ни капельки жира.
Феландер сделал шаг к выходу.
- Громила, познакомься, это Мэри.
- Морин, - поправила она.
- Верно. Морин.
Холодные голубые зрачки оценивающе осматривали ее сквозь прорези в маске. Тот огромный комок в бандаже начал заметно шевелиться.
- Привет, - сказал Громила.
Что за странный голос. Похожий на шепот, и какой-то женоподобный, как у пассивного педика. Но одно было очевидно...
Он не гей, - подумала она. - Если он гей, то почему при виде меня его член стал рваться из бандажа наружу?
- Что ж, думаю, я оставлю вас наедине, - сказал Феландер. - Рад был познакомиться, Марианна.
Она услышала, как за спиной защелкнулась дверь.
- Ты... очень... красивая, - раздался необычный шепот Громилы.
Морин чуть не потеряла сознание. И чуть не кончила, когда огромная, размером с обеденную тарелку рука осторожно коснулась ее плеча.
- Мягкая...
Морин была поражена такой нежностью. Громила встал прямо рядом с ней. Огромные руки погладили ей грудь сквозь полосатую блузку, спустились к обнаженному животу, потом коснулись бедер и снова вернулись вверх. Морин закрыла глаза и вздохнула. Рестлеры обычно были грубыми - очень грубыми. Морин, как и большинство фанаток, били, щипали, кусали, душили, шлепали, Ей затыкали кляпом рот, заматывали глаза. Ее связывали, подвергали "групповухе", "игровому" изнасилованию, трахали вдвоем одновременно, вводили ей в вагину кулак, занимались с ней анальным сексом. Она даже не помнила всего. Этого она ждала от рестлеров, и это ей нравилось. Она облизывала задницы, яйца и пальцы ног. У нее во рту побывало больше членов, чем у Либераче, а на волосах спермы больше, чем шампуня за всю жизнь. Она, наверное, поучаствовала в большем количестве половых актов, чем Мэрилин Чэмберс. Нежная любовь ее не заводила. Она не хотела связывать себе руки в отношениях с этими парнями. Ей не хотелось, чтобы ее целовали и обнимали. Она хотела, чтобы ее драли до крови, кончали в нее и на нее, использовали как вещь для низменных удовольствий этих грозных, мускулистых бегемотов.
Другими словами, она хотела, чтобы с ней обращались как с потаскухой, чем она и являлась. Поэтому ей и показалось странным такое его обращение, что она даже растерялась. Будь это кто-то другой, она бы уже развернулась и ушла. Но это был Громила, а он оказался такой...
Непохожий ни на кого.
- Обними меня, - прошептал он.
Она обхватила его руками - насколько ей это удалось, но его обхват не позволял ей соединить руки. От одного лишь прикосновения, ее тело словно поразило током. Огромные пальцы нежно коснулись ее волос, погладили по щеке, скользнули к затылку. Также нежно он обхватил ладонями ее лицо и страстно заглянул в глаза.
А потом также нежно...
Хрясь!
... свернул ей шею.
***
- Трейси Уилкокс?
Два прищуренных глаза уставились сквозь щель, прямо над дверной цепочкой.
- Да? Кто вы?
Стрейкер показал значок и удостоверение.
- Капитан Филипп Стрейкер. Полиция штата. Мне нужно поговорить с вами о Сьюзан Билкс.
- О, господи, - пробормотала женщина себе под нос. Дверь закрылась, цепочка звякнула, потом дверь открылась снова, и женщина впустила его. Приличная хата для трейлера двойной ширины - приличная хотя бы тем, что не воняла скопившимися за месяц грязными подгузниками, засорившейся канализацией и месяц же немытой посудой. В былые времена Стрейкеру частенько приходилось выезжать на "бытовуху" в трейлер-парки - пьяные мужики колотили своих таких же пьяных баб. Отстойней обитателей были только сами трейлеры.
- Так что же случилось? - проворчала Трейси Уилкокс, проводя его в тесную гостиную. - Один из тех рестлеров выбил из нее дерьмо?