Само собой, настоял я в итоге на своём. Что отнюдь несложно сделать оказалось. И совсем уже было распрощался с рогатым на подходе к жилищу его девушки, как сатира вдруг осенило – розы он своей любимой, видите ли, купить не удосужился. И тут же, ругнувшись, помчался Орис в соседний переулок, где цветочный магазинчик располагался, а меня оставил около скамейки – охранять тортик и шампанское. Их-то, к слову, ещё в лавку Данияра служба доставки принесла. Как будто с цветами так нельзя было!
Ну, да ладно. Что ж мы, без понятия разве? Да, можно было бы, конечно, и с тортиком кучерявого за розами спровадить, но так растрясёт же изверг на бегу изделие кондитерское. Жалко. К тому же я, как сатир, над каждой минутой не дрожу, секунды плачем не провожаю. Почему тогда родственничку не помочь-то? Не чужие, как-никак. Тем более, ведь всё одно успею я свою программу в полном объёме выполнить, ну а за рогатым должок останется.
Как раз туда, где я стоял, во двор, выходили окна Машиной квартиры. Какое-то время я старался в них не смотреть. Не исключено, что зазноба сатира в окошко-то милка своего и высматривает. Коли я просто стоять буду, да морду в сторонку отвернув, так, скорее всего, и не обратит никто на меня внимания. К тому же со зрением у Марии не совсем лады, в очках она ходит. Потому, если что, может принять меня девушка и за прохожего случайного.
Другая совсем история будет, если я вдруг в окна дома пялиться начну. Тогда-то уж быстро библиотекарша узнает-поймёт, кто около жилища её ошивается. И вмиг около меня окажется, дабы в оковы заковать, под надсмотром строгим отконвоировать, да и в темницу тёмную, это кабинет квартиры которая, заточить. И против напора девочки ведь могу и не устоять я. Да, что там! Добровольно, понурив голову, поплетусь за ней. И не найдётся ведь у меня, боюсь, столь железобетонного довода, которым всегда я могу оппонировать, к примеру, сатиру. Такого, как: “Да, пошёл ты! Без тебя разберусь, что мне делать!”
Постоять спокойно мне всё же не удалось. Радужное настроение моё вдруг, в один миг куда-то улетучилось. И взамен ему вновь пришла хандра. Та, что с утра ещё меня мучила.
И опять на сердце стало неспокойно. Снова нехорошие предчувствия начали бередить душу. Захотелось вдруг оказаться далеко-далеко отсюда. И лучше всего – на Обители.
Не выдержав, я повернулся всё-таки в сторону дома Маши и посмотрел в её окна, в одном из которых и на самом деле застыл силуэт девушки. Смотри-ка, действительно выглядывает Ориса его зазноба, мелькнула было у меня мысль. И тут же, по тому как дернулась Мария, я понял, что оказался прав и в другом своём предположении – библиотекарша узнала меня.
Затем, правда, события начали развиваться совсем не по тому сценарию, что я расписал. Маша вдруг с невероятной силой ударила кулаками по стёклам. Осколки, окрашенные кровью из порезанных рук девушки, полетели на землю. Однако это Марию не смутило совершенно. Она высунулась всем телом наружу, на улицу и закричала: “Беги, Лёша! Беги! Вас здесь ждут!”
Дальше всё происходило для меня как будто в замедленном кино. К Маше неожиданно из глубины квартиры бросились двое здоровых парубков. Но, девушка невероятным образом смогла ускользнуть от них, запрыгнула на подоконник и продолжила что-то кричать мне, да ещё и руками махать, словно прогоняя меня. Один из парней попытался тогда схватить Марию за ногу, а второй так и вовсе запрыгнул, как и девушка, на подоконник и обхватил свою жертву за талию обеими своими лапами.
Библиотекарша сдаваться не собиралась. Она отбрыкнулась от первого своего противника и попыталась, крутанувшись, избавиться от объятий другого. Получилось наполовину. Пытавшийся захватить нижнюю конечность парубок, получив каблуком в нос, отпрянул всё-таки назад. А вот стоявший с девушкой на подоконнике насильник руки так и не разомкнул. Хотя, конечно, стоило. Остался бы тогда на месте. А так он, прямо вместе со своей добычей полетел вниз. С пятого этажа.
Слишком велика была инерция от резких движений Маши, направленная к тому же в сторону от комнаты. Не удержалась девушка на подоконнике и вылетела из окна. Увлекая за собой и одного из своих мучителей, не ожидавшего подобного поворота и не сумевшего, соответственно, зацепиться хоть чем-то и хоть за что-то наверху.