- Далеко ещё нам? – обратился-таки Орис ко мне в итоге, убирая телефон в карман. Наговорился, получается с зазнобой своей.
- Метров сто осталось, по карте судя, – ответил я, глядя на телефон. – Точнее не скажу. Навигатор этой дороги не видит. Показывает, что мы прямо через дом идём. Ну, и бог-то с ним. Сейчас минуем вот эту, последнюю уже подворотню и всё – финишная прямая.
- Хорошо. Кстати! Что хотел сказать тебе. Ты, Лёша, первым-то в разговор нигде не вступай. Я тебя ещё в прошлый раз о том предупредить забыл. Ну, да и так всё как надо прошло. Всё путём. Но, лучше не рисковать. Поговорить, что надо выведать – это, братец, про меня. Здесь я профи. Так что в сторонку лучше отойди, смотри, а главное – слушай и учись.
Ответить я не успел. Мы как раз с сатиром дошли почти до середины подворотни. Свет в это место совсем уже не проникал. Считай, вся средняя часть прохода, тонула во тьме. Довольно длинная, надо сказать, эта подворотня оказалась. Не сказать, чтобы то хоть как-то меня смущало. Видеть, что кругом творится, учитывая мои новые возможности, я мог по-прежнему всё до мельчайших подробностей. Сотовая связь здесь ловила. Чего, вроде как, ещё? Разве что, неожиданно отделившаяся от стены тень, мгновенно трансформировавшаяся в образ огромного, тучного мужчины и загородившая нам с сатиром путь, заставила буквально застыть меня на месте, да онеметь от неожиданности. Орис, к слову, тоже замер прямо рядом со мной и так же настороженно, как и я, теперь смотрел на этот нежданчик.
- Какая встреча! – раздался какой-то тонкий, скорее даже, писклявый голос толстяка, гораздо более присущий девушке или даже ребёнку.
Ни я, ни сатир не ответили. Да и вообще, на приветствие в свой адрес, пусть и несколько странное для человека, видевшего нас впервые, никак особо не отреагировали. Не потому, что не хотели. Не могли пока просто. Хотя... Постойте-ка. А кого приветствие? А человека ли действительно?
Я внимательнейшим образом, сверху до низу, двигая только глазами, осмотрел особь, загородившую нам своей тушей дорогу. Смог осмотреть, несмотря на то, что ещё даже и не начал избавляться от оцепенения, странным образом охватившего меня фактически сразу же при появлении этого... существа? Да. Конечно. Уж очень неожиданного и совершенно непонятного появления. И всё равно. Ну как мне объяснить самому себе, откуда вдруг так быстро возник внутри этот холод, сковывавший все мои движения? Почему он вообще возник. Да и, холод ли это? Или всё же страх?
Я уже пережил смерть. Казалось бы, чего мне бояться теперь, побывав за гранью? Или, может, стоит страх, как остаточное явление ещё той, прежней жизни, списать на свою молодость? Ну, само собой, молодость, в смысле времени пребывания в потустороннем мире. Да даже не на молодость. Какое там! Ранее детство – вот что более верно. Да и то. Новорождённый, только появившийся на свет, через связь со своей матерью в утробе знает о мире людей гораздо больше, чем я до сих пор о мире неживых. Ну, так вот. Про свою молодость-детство-то. Опять же – твёрдое нет! Орис, изучивший ту же Обитель вдоль и поперёк, тому пример.
При чём здесь Орис? А поясню. Сатира сейчас била нервная дрожь, которую он просто не в силах был унять. В расширенных донельзя зрачках рогатого читался даже не страх, а настоящий ужас. И это при всём-то его богатом опыте. Или именно поэтому? В любом случае, я до сегодняшнего дня даже представить не мог, что рогатого вообще что-то может испугать. Тем более так.
Я ещё раз провёл глазами по фигуре толстяка. Думаю, перед нами предстало привидение.Или дух. Или что-то похожее. Всё говорило именно об этом.
Крепко сбитая, на первый взгляд, фигура необъятных размеров существа оказалась таковой именно что только на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении стало заметно, как то на одном участке его тела, то на другом пробегает словно зыбь. Как будто тело этого создания надёжно слеплено из плотных слоёв воздуха, которые при всём том ещё местами подвластны в своём движении не только воле своего владельца, но и порывам ветра. Да настолько подвластны, что нет-нет, да и создадут в теле сквозную прореху, через которую видно, что там творится за спиной. Добавим ещё к внешнему виду толстяка наличие плотной тёплой одежды, нисколько не подходящей к летнему сезону, в которой, тем не менее, он чувствовал себя вполне комфортно. Приплюсуем синюшный цвет лица. И что в итоге? Догадаться не сложно. Перед нами ещё один типаж, неоднократно описанный в литературе. А именно – типичный, чаще-то всего, правда, совсем уж бесплотный представитель мира неживых. Или коротко – дух.